Лавров открыл глаза, перед ним стоял… старик Хуур.

— Аворебзак?! — изумился Виктор. — Ты здесь откуда?

— Ху-ур. Меня зовут Ху-у-ур, — протрещал старый колдун.

Казалось, он стал еще старше и еще безобразнее, чем был. Его бесцветные глаза взялись белой пеленой, а скрюченные пальцы говорили о старческой неизлечимой болезни.

— Я пришел забрать свое, — то ли сказал Хуур, то ли показалось Виктору.

— Что-о-о?

— Камень Свободы должен быть моим, я не зря вел тебя к нему.

— Ты вел? — усмехнулся Виктор.

— Я спасал тебя дважды. Один раз от глупого сына Аниссы, когда он хотел убить тебя просто за то, что ты белый. Второй раз от жестокого и жадного Мусы, который мог убить тебя ради денег… Теперь настала твоя очередь отблагодарить меня.

— Спасибо тебе, Хуур, — ответил Виктор. — Этого достаточно?

— Нет, не достаточно. Для того я спасал тебя, чтобы ты принес мне Камень Свободы, и ты сделал это.

— Не сходи с ума, старик, — разозлился украинец. — Какое отношение ты имеешь к этому камню?

— Я имею к нему самое прямое отношение! — сухо ответил старый сомалиец. — Я его хочу.

— Ну, мало ли, кто и что хочет! — возмутился Виктор. — Хотеть чужого — это грех. Так у нас говорят.

— Он не чужой, а мой, и я его заберу, — спокойно ответил Хуур и подошел к изголовью Виктора.

— Старик, иди подобру-поздорову. Не доводи до греха, — предупредил Лавров.

Но Хуур, словно зомбированный, не обращал внимания на угрозы журналиста и протянул руку к камню.

— Ну, я тебя предупреждал!

Виктор, не вставая со своего ложа, что есть силы ударил старика правой рукой, но… ничего не почувствовал. Рука, словно ватная, соскользнула с хилого тела старого мага. Так бывает во сне, когда вы затеяли с кем-то драку и не можете полноценно ударить. Вторая попытка Виктора, уже ставшего на ноги, закончилась тем же. Старик был неуязвим. Он спокойно взял камень.

— Сигрид! Ребята! — позвал Лавров, крикнув в коридор.