— Я рада! Мне всегда хочется быть тебе полезной, — призналась она. — Угодить тебе, сделать приятное. А недавно я читала об уральских обрядах, и мне очень понравилось… Вот угадай, что?

— Не знаю… Наверное, свадебный обряд, — предположил Иван Сергеевич.

— О да! Но только одна деталь!

— Какая же?

— Когда жена снимает сапоги с мужа! — рассмеялась она. — А он кладёт в них немного денег. Муж — господин и царь! Как хорошо быть женой царя!

Иван Сергеевич лежал, слушал и думал. Если сейчас она осуществляла разведочную операцию, если таким образом «разрабатывала» его, то была гениальной шпионкой и великолепной актрисой. Но всё-таки очень хотелось, чтобы она была просто истосковавшейся по сильной мужской руке бабой…

* * *

Перед вылетом специально экипировались, как обыкновенные отдыхающие в горах горожане, — полуспортивная, полупоходная одежда, лёгкие рюкзаки, две пустые трёхлитровые банки с крышками: купить в деревне мёду и молока. И приземлились не в Гадье, а в пяти километрах от неё, на месте старого, заброшенного хутора. До посёлка шли пешком по зарастающей дороге и первым делом отыскали магазин, купили шесть булок хлеба, бутылку водки и шампанского, спросили у продавца, где можно добыть мёду и молока, и тут же какая-то старушка растолковала, у кого есть корова, у кого — пасека. Потом они вышли из магазина, но Иван Сергеевич ту же вернулся и, склонившись к продавщице, шёпотом спросил, где можно купить хороший букет цветов, мол, у жены — день рождения и будет приятно в тайге, как в городе, получить цветы.

— Ой, и не знаю, — смутилась продавщица. — У нас цветов не продают…

— Может, где украсть можно? — подмигнул он. — Забраться в огород?

Шутка ей не понравилась, оглядела подозрительно: возможно, туристы уже лазили по огородам…

— Понимаешь, жена молодая, ветер в голове… До зарезу бы букетик надо!

— Лучше спросить, — посоветовала продавщица. — Может, дадут… На том краю старуха живёт одинокая. Помногу цветов садит. Только она слепая и неприветливая. Не знаю, даст, нет… Любовь Николаевна зовут.

На улице Иван Сергеевич подхватил Августу и повёл в край, куда было указано. Дом и палисадник с цветами они отыскали не сразу, а спрашивать лишний раз не хотелось. Августа осталась у палисадника, а Иван Сергеевич вошёл во дворик, поднялся на крыльцо и постучал в незапертую дверь. За стеклом показалась худощавая, с грубым лицом старуха.

— Любовь Николаевна? — спросил Иван Сергеевич. Она приоткрыла дверь, оценивающе посмотрела на гостя и неожиданно протянула руку, ощупала его лицо, стриженую голову.