— Дожди — вода, льющаяся из мест, где её быть не должно, — пояснил ручной попугай Гдыня.
— Нам, пожалуй, тоже кочевать время?
Попугай засмеялся голосом местного богатыря, к которому Ирокезовы ходили бороться, чтобы не потерять форму, а также пить пиво и вспорхнул на берёзу к знакомым воробьям.
— Кочевать — у подруг ночевать, — проорал Гдыня, под одобрительное чириканье. Разноцветный пришелец пришелся по вкусу местным воробьям и те охотно приняли его в стаю.
— Кыш, гаденыш, — голосом слабым, но с оттенком одобрения, прикрикнул на него Ирокезов старший, а младшенький швырнул головешку. Попугай не обиделся — привык… Он слетел с дерева.
— Курс Амстердам! — скомандовал он воробьям, и, обращаясь к людям, добавил: «Берлин подо мною, один в вышине…»
В ответ на наглую попугайскую выходку, Ирокезовы только погрозили кулаками своему любимцу.
Покувыркавшись в воздухе, птица села на плечо Ирокезову младшему:
— Дай пожрать, гадёнышу!
Попугай ласково потёрся хохолком о щёку сынка. Тот отломил ему кусок хлебного мякиша и сунул в клюв.
— Права птица, права! — удовлетворённо оказал сын отцу. — Пора в Амстердам кочевать.
Ирокезов младший вспомнил добрую Амстердамскую баню, и по его телу забегали приятные мурашки.
— Кочевать, дело не хитрое, — Ирокезов старший взглянул на небо, затянутое серыми тучами — Двигатель-то как?
— А что ему сделается? Работает, небось.
Двигатель они законсервировали, как только прилетели. Его, а также мешок пороху, Ирокезов лично затолкал в громадную муравьиную кучу.
— Ты погляди, может его муравьи засидели?
— Фу, папа, — оказал Ирокезов младший, — вечно ты с пошлостями.
Ирокезов старший добродушно захохотал. Он любил иногда вгонять сына в краску. По мнению папаши, это сохраняло тому хороший цвет лица.
Прогнав муравьев из муравейника, Ирокезовы откопали мешок пороха и двигатель.
На самом деле там был не один, а целых два двигателя, но Ирокезов старший считал (и не без оснований), что в сцепке они работали экономичнее, что открывало определенные перспективы. Поэтому он взял с собой не два бочонка пороха и семь бочонков вина, как рассчитывал, а один бочонок пороха и девять бочонков анжуйского.