Ещё, когда мы догадались, что Омар исчез по дороге сюда, Злат заметил, что сделать это было очень непросто. Исчезновение путника с корабля, сразу же заметит кормчий и немедленно сообщит об этом побережнику на первой же пристани, а тот передаст весть начальнику ближайшего караула. Точно так же бывает, когда кто отстанет по дороге от каравана. Если брат некоторое время пробыл в Бельджамене, то незаметно пропасть он мог, только покинув постоялый двор. А к отправлению каравана, вместо него прибыл уже другой человек.

Я немедленно бросился к Злату, чтобы сообщить ему эту новость.

Он беседовал во дворе с двумя только прибывшими путниками. Их запылённые плащи, свидетельствовали, что они проделали долгий путь. Один был высокий, стройный человек, возраст которого я не взялся бы определить. Коротко постриженная бородка его была совершенно седой, но на лице не было морщин. Только несколько глубоких складок придавали ему странное выражение, которое можно было принять за надменность, если бы не мягкая доброжелательность сквозившая во всём его облике. Такой же была и его осанка: прямая спина, расправленные плечи, уверенные, несуетливые движения. Больше всего меня поразили его слова, обращённые к Злату:

— В мои восемьдесят лет было нелегко проделать такой путь

Восемьдесят! Я бы поклялся, что этот человек не старше пятидесяти! А он, оказывается, глубокий старец.

Второй был ничем не примечателен. Его возраст читался во всём облике. Старый, уставший и согбенный годами человек. Хотя ещё крепкий. Одеты они были, не по здешнему. Высокий был в длинной тунике на франкский манер, второй — в одеянии католического монаха. Мне пришлось снова удивляться, когда я узнал, что гости прибыли из Гюлистана.

Оказалось они оба садовники. Высокого звали Хайме, низкого — брат Иоганн.

— Что-то от тебя долго не было вестей, — попенял высокий, обращаясь к Злату, — Вот я и решил выбраться в эти края. Заодно Илгизара с Магинур повидать, напоследок. Я ведь, когда-то обещал её матери, что, пока я жив, с ней ничего не случится. Оказалось, не говорить пустых слов не во власти человека.

— Твоей вины в том нет, — возразил Злат, — Чума — кара Господня. Люди против неё бессильны. Сейчас я пошлю за ними.

— Не нужно, я сам пойду. Привёз Магинур целый мешок её любимого розмарина из Гюлистанских садов. Здесь его не найти.

Видно было, что этот человек редко переменяет свои намерения. Он тут же отвязал от конских вьюков мешок и решительно двинулся со двора. Доезжачий поспешил за ним. Я остался с братом Иоганном, который разгрузив нехитрую поклажу и, отдав лошадей конюху, столь же неукротимо, как его товарищ, устремился на задний двор, где попросил отворить ему безнадёжно заросшую бурьяном калитку в ограде. Любопытство погнало меня вслед за ним.