– Шоферу в затылок бей, – сказал Тарыкин Ульяну.

Выстрел грохнул гулко, покатился по тайге многоголосым, высоким эхом. Шофер свалился грудью на руль, машину повело в тайгу, ударило передком о ствол дерева.

Шелехес вытащил маузер и сказал Владимирову:

– Приляг, они сейчас по нас бить будут.

Владимиров перегнулся к шоферу, обнял его за плечи, потянул на себя. Парнишка легко подался назад: под ухом была маленькая черная дырочка, а правый висок разбит. Кровь пульсировала в громадной рваной ране.

– Возьми у меня под ногами карабин, – сказал Шелехес. – И вылазь из машины, в тайгу побежим.

Он спрыгнул на землю. Раздался второй выстрел. Шелехес охнул и выронил маузер: рука была перебита в локте.

И тогда из-за деревьев вышли Тарыкин, Ульян и еще пятеро.

– Здорово, комиссары! – сказал Тарыкин. – Больно рученьку, кучерявый?

«Пароход по морю ходит, сверху лебеди летят», – вдруг до боли ясно услышал Осип. Он сказал:

– Здесь только один комиссар. Старик беспартийный.

– А чего ж он с тобой катается? – удивился Тарыкин и подтолкнул Шелехеса стволом винтовки. – Пошли в тайгу.

– Прощай, Александрович, – сказал Шелехес.

Тарыкин спросил Владимирова:

– Вы кто? Комиссаров мы вешаем, попутчиков расстреливаем, обманутых освобождаем.

– Обманутый он, обманутый, – простонал Шелехес, потому что кровь из локтя хлестала безостановочно.

– Я никем не обманут, – сказал Владимиров шепотом. Откашлявшись, он повторил: – Я никем не обманут, граждане.

– Если обманутый – пусть уходит, – сказал Ульян, – у него лицо наше, с добротой… Хорошее у него лицо.

– Повторяю: я никем не обманут! – сказал Владимиров.