– Ну, я пойду к машине, прогрею, – сказал Ухалов, – спасибо за угощение.

Сынишка Павла Петровича забрался под кровать, и теперь оттуда слышны его команды, грохот «выстрелов» и цокот далеких эскадронов, несущихся на врагов. За столом остались комиссар и его жена. Они долго смотрели друг на друга, молчали, только иногда Постышев осторожно трогал руку жены.

– Дико, – сказал Постышев, – сейчас по всем людским законам мы должны говорить с тобой…

– А нам не надо, потому что все понятно.

– Да.

– Ты сейчас вспоминаешь восемнадцатый год, когда мы шли через сопки от Калмыкова.

– Я не все вспоминаю. Я вспоминаю малинник, где мы спали, и еще как деревья над нами шумели. Вроде бы море рядом слышалось.

– Ты тогда читал Гейне.

– Я помню. «Через лес широкий, зеленью одетый, всадник быстрый скачет, бешено несется…»

– А помнишь, как орал малыш, когда мы проходили пикеты белых?

– Да. У него тогда был сиплый басина.

Сын прервал возню под кроватью и крикнул:

– Какой же я сиплый?!

– Чудак, – улыбнулась грустно мать, – это же лучший комплимент для настоящего мужчины.

– А комплимент – это что такое?

– Вроде подарка.

– Как рыба?

– Какая?

– Которую едят.

– В общем, верно, – сказал Постышев, – очень точная расшифровка слову «комплимент».