Продолжая читать гранку, Взик снял трубку.

– Слушаю, – сказал он, завидуя настойчивости человека, который так упорно звонит. («Это, конечно, не Ганна. При том, что она ленива, нетерпеливость у нее чисто горская».) – Взик слушает.

– Здравствуй, Звонимир, как поживаешь?

– Боже мой! Господин полковник! Петар! Чем обязан?

– Событиям, – ответил полковник. – Мы все обязаны в жизни событиям, которые подвластны року, не людям. Ты где обедаешь сегодня?

– Я не обедаю сегодня, Петар! У меня полная запарка.

– Жаль. Я хотел пригласить тебя в славную харчевню. Заказал молодую косулю…

Петар Везич учился со Звонимиром в университете, но потом пути их разошлись. Везич сказал Звонимиру на выпускной пирушке: «Мир все более тяготеет к силе, и государственные идеологи будут формировать подданных «под себя». Однако вечно так быть не может. Югославия дождется своего часа, когда на сцену выйдет тот, который предложит программу действий, а не прозябания. Я буду ждать этого часа. Не фыркай, когда узнаешь, где я решил пройти школу «силы». Не уподобляйся либералам, которые оценивают лишь очевидное, забывая про компоненты, из коих это очевидное слагается.

Они встречались на приемах, театральных премьерах, но не так часто, как в студенческие годы. Звонимир признавался себе в том, что отнесся к странному решению Петара именно как либерал, считающий, что брезгливость по отношению к человеку, решившему служить силе – то есть полиции, – главное чувство, отличающее его от остальных.

– Может, перенесем на завтра?

– Ладно, – согласился Везич, – у меня к тебе ничего срочного, просто захотелось увидеться. И потом, что может быть срочного в эти дни? Они сами по себе так стремительны, так быстролетны, что любая срочность в сравнении с ними подобна черепахе.

Звонимир угадал в голосе своего студенческого приятеля что-то такое, что заставило его сказать:

– Знаешь, все-таки я отложу свои бумаги и приеду. Мы и так слишком редко видимся, чтобы терять шальной шанс на встречу. Говори адрес.

Они выпили по стакану сухого вина, которое им налили из бурдюка, пахнувшего козьей шкурой.

– Рад тебя видеть, – сказал Петар, – чертовски рад!

– И я. Ты здорово растолстел, полковник.

– Государство бережет мое время – езжу на машине.

– Надо по воскресеньям ходить в горы.

– Ты ходишь?