Они продолжали ломать комедию, даже посовещались о чем-то на индустани, а потом, все с тою же улыбочкой, но вздыхая, словно повторения его утомили, индус снова проговорил:

– Сахиб хотел бы знать, каким образом вы очутились в этом саду.

– Так вот вы как! – говорю я и кладу руку на эфес, а сипаю приказываю обнажить оружие.

Все так же улыбаясь, индус достает из-за пазухи пистолет, и хотя Баллантрэ и пальцем не пошевелил, я достаточно хорошо знал его, чтобы понимать, что и он готов к нападению.

– Сахиб полагает, что вам лучше удалиться, – сказал индус.

По правде говоря, я и сам так думал, потому что достаточно было звука пистолетного выстрела, чтобы отправить нас обоих на виселицу.

– Скажи своему сахибу, что я не считаю его джентльменом! – заявил я и повернулся с жестом крайнего презрения.

Не сделал я еще и трех шагов, как индус окликнул меня.

– Сахиб хотел бы знать, не из поганых ли вы ирландцев, сказал он, и при этих словах Баллантрэ улыбнулся и отвесил низкий поклон.

– Что это значит? – спросил я.

– Сахиб говорит, чтобы об этом вы спросили вашего друга Маккеллара, – сказал индус. – Сахиб говорит, что вы с ним квиты.

– Скажи своему сахибу, что я еще разделаюсь с ним за все его шотландские штучки при следующей встрече! – закричал я.

Когда мы уходили, эта парочка все так же сидела, ухмыляясь.

Конечно, и в моем поведении найдутся свои слабые стороны, и когда человек, каковы бы ни были его доблести, обращается к потомству с изложением своих подвигов, он должен ожидать, что его ждет участь Цезаря и Александра, тоже оболганных клеветниками. Но одного упрека никто не может сделать Фрэнсису Бэрку: он никогда не оставлял товарища в беде…

(Здесь следует абзац, который кавалер Бэрк старательно вымарал, – видимо, перед тем, как посылать мне рукопись. Должно быть, там были вполне естественные упреки в том, что он считал нескромностью с моей стороны, хотя сам я ничего не могу поставить себе в вину. Возможно, мистер Генри был менее осторожен или, что всего вероятнее, Баллантрэ ухитрился добраться до моей корреспонденции и самолично прочел письмо из Труа, отместкой за которое и стало это жестокое издевательство над мистером Бэрком, находившимся в столь бедственном положении. Баллантрэ, несмотря на всю его порочность, не был чужд некоторым привязанностям; мне кажется, что вначале он был сердечно расположен к мистеру Бэрку, но мысль о его предательстве иссушила неглубокие ключи его дружбы и обнаружила во всей неприглядности его истинную натуру. – Э. Маш.)

Глава восьмая Враг в доме

Глава восьмая