Прошло несколько минут.

Над темным пространством за забором всплеснулся световой отблеск, послышались неторопливые, грузные шаги. Тяжелая калитка из сплошных досок медленно отошла назад, и свет залил стоявшего за ней приземистого пожилого крепыша с чуть вздернутым красноватым носом, белесыми бровями, с густыми, намасленными волосами, разделенными прямой полоской пробора. На плечи был наброшен короткий черный овчинный полушубок. Ни о чем не спрашивая, открывший калитку молча смотрел на пришельца.

— Я приехал из Америки, — на чистом русском языке требовательно и чуть надменно сказал мистер Джекоб, — просил бы вашего разрешения присутствовать на молитве, которая возносится господу в вашем благословенном храме.

Мужчина посторонился, мистер Джекоб решительно шагнул на кирпичную дорожку, ведущую к дому. Через несколько мгновений руководитель общины представлял заокеанского гостя. В большой комнате, почти не освещенной, было сумрачно и невесело. Некоторые лица поражали своей озлобленностью, отрешенностью от всего земного, телесного, радостного. Но были и иные лица, охваченные тоской и надеждой избыть свое горе в молитвенном обращении к богу.

— Братья! — начал свою проповедь приезжий. — Путь мой в вашу страну, в сей дом, где день за днем возносятся жаркие молитвы богу, был нелегким и неблизким. Но нет расстояния, которое могло бы действительно разделить истинных братьев, а таковыми являются все, кто признает над собой власть духа и слова господня…

Речь Джекоба была именно речью, а не проповедью пастыря. В ней не было ничего истинно религиозного, зато она имела ярко выраженную антисоветскую направленность и вышла далеко за пределы дел церкви. Джекоб сеял мысли о том, что верующие, слушающие его «проповедь», якобы вынашивают «помыслы о спасении от насилия», выступающего перед ними под разного рода личинами, что они, верующие, «потрясены многими несправедливостями, зависимы от властей и не свободны в изъявлении своих религиозных чувств». Затем последовали призывы к действиям, пересыпанные такими изречениями, как «вера без дел мертва», «пора расстаться с мыслью, что служить господу можно только на коленях», «какими делами доказываете свою причастность к божественному учению» и т. д. и т. п.

А когда после «проповеди» несколько человек подошли к мистеру Джекобу за разъяснениями, отвечать конкретно зарубежный проповедник отказался, сославшись на то, что только обстановка может подсказать, какие необходимы дела, чтобы угодить господу богу. Прощаясь, мистер Джекоб сказал:

— Я принес с собой книги, потому что там, в Америке, известно, что ваши религиозные общины испытывают большие затруднения не только с приобретением непосредственно слова божьего, но и слова, разъясняющего заповеди господни, толкующего священное писание.