Пятнадцатого августа муэдзин96 крепостной мечети, к которому после смерти имама перешло управление защитниками Гарильяно, собрал вокруг себя всех способных стоять на ногах и держать оружие.

— Братья мои. Сильный и безжалостный враг у ворот нашего дома. Ждать помощи нам неоткуда. Оставшись здесь, мы с вами скоро ослабеем настолько, что наше сопротивление затем потомки сочтут позорным. Соберем же все силы свои в единый кулак и, отдав жизни наши на волю Аллаха, постараемся подарить себе самим свободу. Пусть никто не упрекнет нас в трусости, слабости и потаканию врагу, если тот волею Аллаха окажется сильнее!

Глубокой звездной ночью шестнадцатого августа ворота Гарильяно распахнулись настежь. Защитники крепости, усадив на лошадей своих жен и детей, взяв только самое необходимое, в котором не нашлось места награбленному ранее имуществу, ринулись в свою последнюю отчаянную атаку. Сколь ни был дисциплинированным римский лагерь Теофило Теофилакта, фактор внезапности сыграл свою роль. Дозорные успели поднять тревогу, но у Теофило не было решительно никакого времени организовать свой отряд, прежде чем головные всадники сарацин вихрем ворвались в его лагерь. Авангард римского войска немедленно обратился в бегство, и только сам его командир с пятью десятками наиболее мужественных воинов вступил в бой.

Отвага Теофило решила исход дела. Маленькому отряду удалось ненадолго задержать рвущихся из западни пунийцев, но этой заминки хватило на то, чтобы сам папа Иоанн, с мечом в руке, успел наперерез ускользающей лавине сарацин, не допустив, тем самым, прорыва блокады. Африканцы увязли в римском войске, и началась отчаянная жестокая резня, в которой соотношение сил и быстротекущее время играло против сынов Африки. Они не продвинулись вперед ни на йоту, когда уже со всех сторон раздались звуки походных рогов фланговых и арьергардных отрядов христиан, и вот уже слева со своим небольшим, но безудержно смелым отрядом объявился Альберих Сполетский, а справа в колонну африканского войска врубился Ландульф, герцог Беневента. И, наконец, дружина Иоанна Неаполитанского без всякого сопротивления ворвалась в опустевшую крепость Гарильяно и, тем самым, отрезав все пути к отступлению, завершила полное окружение неприятельского войска.

Бой длился еще минут десять, не более. Видя тщетность своих усилий, муэдзин первым бросил на траву свой кривой зазубренный меч под копыта папского коня, его примеру последовали и все остальные. Папа спешился, и все побежденное войско опустилось перед ним на колени, в глазах многих африканцев проступили горькие слезы обреченных на смерть или неволю. В это время долину Гарильяно весьма символично осветили первые солнечные лучи нового дня. Христиане трижды прокричали «Аллилуйя!» и запели над головами поверженных победные гимны. Это был их день. Осиное гнездо, обосновавшееся в их доме семьдесят лет назад, сегодня было полностью и навсегда ликвидировано.