— Благородный герцог, — заявил папа, — Господом заповедано нам прощать ближнего своего и направлять заблудившегося на путь веры и смирения. С великой радостью я отдам причитающуюся вам двадцатую часть добытого в битве имущества и забуду обо всех ваших словах, произнесенных в гневе и отчаянии.

Альберих склонился к ногам папы. С лица Петра не сползала издевательская ухмылка.

— Но десятину с обоза вы обязаны вернуть в Рим, — добавил Петр.

Альберих промолчал, отчетливо для всех скрипнув зубами.

— Я рассчитываю на ваше великодушие, мессер Альберих, и прошу оказать мне небольшую услугу. В этом случае обида, которая, не скрою, на время заняла мое грешное сердце, навсегда из него исчезнет и на всех торжествах я, властью мне данной Господом, буду превозносить вас, как пример благочестивого и кроткого христианина.

Альберих с подозрением взглянул на папу.

— Я прошу вас, мессер герцог, ответить согласием на данный документ, — и папа взял пергамент, протянутый ему Петром, и передал Альбериху.

Тот немного смутился, в такие моменты он всегда стыдился обнаружить перед прочими вельможами свою неграмотность. Впрочем, в этом шатре помимо него были еще два славных брата-лангобарда, которые также не умели ни читать, ни писать.

— Что это?

— Это письмо вашей супруги Мароции, в котором она требует от вас согласия на расторжение брака.

Глаза Альбериха вновь бешено округлились, но он подавил в себе новый приступ гнева.

— У нее нет оснований, — бросил он.

— У нее есть основания. Мы знаем это и, главное, вы знаете, что мы знаем. Но при этом рассчитываем на ваше добровольное согласие.

— Вы не могли найти другого места и времени для подобного разговора?

— Место и время самое подходящее. Здесь присутствуют представители самых благородных родов Италии и Византии. Они всегда будут готовы подтвердить, что данный манускрипт вы подписали добровольно.

Альберих сокрушенно усмехнулся, как человек, проигравшийся за один день в пух и прах.

— Ловко, Ваше Святейшество, я поздравляю вас. Что поделаешь, мессеры, — сказал он, обернувшись к прочим участникам разговора, — ловкость и хитрость сейчас ценится выше храбрости и твердости меча. Давайте ваш пергамент, Святой Отец, я готов подписать все, что требует моя целомудренная жена.

Альберих скрепил документ своей печатью, после чего документ проследовал в руки примицерию.

— Брат мой, зачем вы помогаете Мароции? Зачем вы развязываете ей руки? — шепнул на ухо папе Петр, пока Альберих возился с пергаментом.

— Ты ошибаешься, брат мой, — в ответ шепнул папа Иоанн, — напротив, я освобождаю Сполето от возможных наследников. В письме есть нечто, что полностью уничтожает наследственные права Альбериха-младшего. Кроме того, не забывай, что Гвидо Тосканский в тюрьме, его мать против его брака с Мароцией, так что последняя еще не графиня Тосканская, но уже не герцогиня Сполетская. И если бы не Беренгарий со своим взбалмошным решением, у нашей прелестницы были бы вырваны все ее ядовитые зубки. Но, тссс! Об этом документе покамест никто не должен знать, пока не придет ему нужное время.