С последними словами Румянцев передал Салтыкову письмо государыни.

– Да, наступающей день должен быть днем нашей победы! – горячо воскликнул Сергей Семенович, сверкая глазами. – Приказ ее императорского величества и геройский дух Румянцева сделают нас победителями.

Около часа просидели еще генералы в палатке главнокомандующего. Затем Салтыков послал одного из адъютантов сообщить солдатам, чтобы они подвинулись к лагерю и расположились за небольшим холмом. Когда солнце скрылось и зажглись огни вдоль берега, все командиры отправились к своим частям.

Румянцев созвал к своей палатке весь штаб и ординарцев, а затем началась спешная работа среди глубокой тишины, царившей во всем лагере. Каждый офицер сообщил своей роте о приказе императрицы, о полученном подкреплении и о том, что с наступлением рассвета фельдмаршал поведет их вперед для покорения турок. Солдатам говорили, что победа над врагом несомненна, что бессмертная слава ожидает их, а огромные запасы провизий, сделанные турками, поступят в их распоряжение и вознаградят за испытанную нужду.

Слова Екатерины Алексеевны воодушевляющим образом подействовали на измученное войско. Никто не сомневался, что Румянцев должен победить, раз он решил драться; а когда еще подошли солдаты, приведенные Салтыковым, и были розданы обильные порции провианта, то уверенность в победе стала еще сильнее и войско с необычайной горячностью начало готовиться к битве.

Со страшной быстротой спустили на воду огромные плоты, заготовленные, по приказанию Румянцева, заблаговременно. Как только стало совершенно темно, на плоты поставили пушки и перевезли их под покровом ночи на остров, стоявший на средине реки. Салтыков засел с двумя батальонами на этом же остров, а все войско подвинулось к самому берегу, имея в центре Румянцева, на правом фланге – Суворова, а на левом – Каменского.

Чтобы обмануть неприятеля, были зажжены огни на прежнем месте, а солдатам было строжайшим образом запрещено разговаривать между собой. Со стороны турецкого берега казалось, что русский лагерь так же мирно коротает ночь, как и прежде.

Наконец, занялась заря на востоке; огни побледнели и в полумраке начали вырисовываться очертания окопов и палаток на обоих берегах реки. Вдруг раздался залп из батарей, свезенных на остров, и ядра полетели в турецкий лагерь. Можно было ясно видеть, какой переполох произвело среди турок это неожиданное нападение. Все бросились в беспорядке бежать, давя и толкая друг друга.

В тот самый момент, когда был произведен залп, от острова и берега отчалили плоты, нагруженные людьми, лошадьми и оружием. Многочисленные весла быстро скользили по воде, поднимая волны. На первый плот вошел Салтыков со своими гренадерами. Он держал в руках обнаженную саблю, которая сверкала среди белых брызг высоко поднимавшейся воды. С острова летели пули и ядра поверх голов смельчаков и ударялись о турецкий берег, чтобы оставить свободное место для высадки передового отряда. Когда плот Салтыкова начал подходить к неприятельской стороне, стрельба с острова прекратилась, так как испугавшиеся турки разбежались, и эта часть берега оказалась свободной.