После этих слов всякое сомнение и опасения у заговорщиков исчезли; мужество и вера в успех воодушевляли одних; страх неминуемой гибели, к которой влекло дальнейшее бездеятельное ожидание, склонял других, и все были согласны, что нельзя упустить назначенный момент.

Офицеры подождали еще некоторое время, пока наступила полнейшая темнота и на дворе и в коридорах раздались звуки зори, сзывавшей солдат на ночлег.

Слышны были шаги и голоса солдат, прощавшихся друг с другом. Те из них, которые знали о заговоре, направлялись через выход, охраняемый своими, во двор, откуда был доступ к каземату Иоанна Антоновича.

Мирович со своими товарищами быстро спустился вниз, по лестнице; они уставили в ряды солдат, которые собрались под командой сержанта Пискова, и Мирович еще раз сказал им вполголоса небольшую речь, в которой увещевал их с непоколебимым мужеством привести в исполнение приказ правительствующего сената; в заключение он обещал им блестящее вознаграждение от имени настоящего императора, которого они должны освободить и возвести на трон.

Солдаты ответили на это глухим возгласом в честь Иоанна Антоновича, со штыками наперевес их ряды двинулись в темный сводчатый проход, ведущий к государственной тюрьме.

Посредине этого прохода находилась стража из десяти человек, которых нельзя было заменить участниками заговора.

Часовой, стоявший под ружьем, окликнул приближающихся, шаги которых громко звучали под сводами.

– Мы идем от имени и по приказу правительствующего сената, – выступая вперед, ответил Мирович. – Посторонись, братец! Дай нам пройти! Как видишь, мы идем по делам службы!

– Мне отдан строжайший приказ под угрозой телесного наказания и смертной казни никого не пропускать без личного приказания его превосходительства! – возразил солдат и направил на Мировича свой штык.

Этот короткий разговор привлек внимание остальных солдат из стражи, так как всюду царила глубокая тишина. Наполовину открытые двери караульни распахнулись и оттуда вышли солдаты с ружьями в руках.

– Я уже объяснил часовому, – с нетерпением сказал Мирович, – что веду сюда служебный патруль; пропустите или вас подвергнут тяжелому наказанию!

– Здесь никто не имеет права ходить кроме его превосходительства, – возразили солдаты, по-военному отдавая офицеру честь, но вместе с тем загораживая всю ширину прохода.

– Убирайтесь к черту с вашим превосходительством! – вспылив, воскликнул Мирович. – Мы здесь по приказу правительствующего сената… Дать сейчас дорогу!

С обнаженной шпагой он бросился на солдат; некоторые из них стали нерешительно пятиться, а часовой поднял ружье и выстрелил. Пуля ударила в стену, не задев никого.