Так какая же теперь у «самостийников» война? Против немцев? Нет. Против партизан? Тоже вроде бы нет. Война у них против населения — за идеи, за хлеб и сало, ибо без провизии и выпивки нет и «повстанческой армии».

Да, он, Перелетный, согласен на такую войну. Был и еще один козырь в пользу украинских националистов. Что бы они ни говорили, а многие украинцы все же поверили, что их отряды будут воевать с немцами. Поэтому каждому грамотному человеку понятно: если гитлеровские полчища будут разбиты советскими войсками и союзниками — Соединенными Штатами Америки и Англией, то националистов ни США, ни Англия не станут считать сообщниками Гитлера. Даже наоборот. Эти «западники» всегда политики. Сейчас они служат Гитлеру, а если его разобьют, то будут служить кому-нибудь другому…

— Шнель!.. Шнель!.. — прервал размышления Перелетного голос конвоира.

Вадим повернул голову к группе женщин (их загоняли солдаты в товарняк) и вздрогнул.

— Надя! Калина! — крикнул он.

Надежда остановилась.

Схватив чемодан, Вадим подбежал к толпе женщин. Солдат преградил ему дорогу автоматом.

— Надюша! — закричал Перелетный. — Я к последнему допросу не причастен! Я ничего не знал про собаку! Ты не сердись на меня! Я тебя разыщу! Освобожу! Узнаю, куда едет эшелон! Жаль, что мой поезд отходит. Я бы тебя выручил. Я…

Надежда резко повернула голову. Ее каштановые волосы рассыпались по плечам, словно сноп, освобожденный от перевясла. Над лбом взвихрилась седая прядь. На Перелетного глядели темные, с погасшими огоньками глаза, смотрели, словно из глубокой ямы, из той самой, в которой в последний раз допрашивали ее, используя для допроса голодную собаку.

— Иди прочь с моих глаз! — негромко, сквозь слезы сказала Надежда. — Оборотень! Предатель! Перевертень!..

«Зря отпустил ее тогда Вассерман, зря пристрелил собаку. Отмучилась бы в тот день, и всё. А теперь… Новые муки… Теперь она будет обычной пленницей, а не особенной, знающей тайну древнего запорожского сокровища…»

— Шнель!.. Шнель!.. — закричал конвоир.

Перелетный вбежал в свой вагон. Поезд тронулся.

Как бы там ни было, а он, Вадим Перелетный, доволен своей судьбой. Едет не в «телятнике». Уже миллионы соотечественников, ровесников полегли на войне, а он, слава богу, хорошо одет, есть серебро-золото. Оно поможет ему в трудные времена. Два фунта золотых монет и колец, сережки с алмазами, золотые цепочки что-нибудь да значат! Все это конфисковано у жителей Белой Церкви, Мироновки, Узина, Корсуня, Городища и сел, где приходилось штурмбанфюреру Вассерману искать следы подпольщиков и партизан. Есть в чемоданах и бесценные произведения живописи.