Письмо к автору этой повести.

«Киев, 29 апреля 1969 г.

…После того как Саша Русанов помог мне, Пустельникову и Кондратьеву попасть в госпиталь в Хохенштейн, жизненная дорога моя пролегла через концентрационный лагерь в Лямдорфе. Потом были ужасающие лагеря с романтическими названиями «Гросс Розен» и «Дора».

2 апреля 1945 года во время жестокой бомбардировки я сбежал из лагеря с группой узников. Потом попал к американцам в Эйслебене, а оттуда к нашему командованию…

Теперь о Саше Русанове. И припоминаю мои беседы с ним в камере крепости Лютцен. Тогда мне казалось, что я с ним почти договорился о том, что продолжать борьбу против фашистов и власовцев можно, дав согласие пойти в школу власовских пропагандистов в Дабендорфе и действовать против врага, нанося ему удары в спину. Но, как оказалось потом, Русанов с этим не согласился и не пошел этим путем.

Почему?.. Может, потому что мы не раз говорили о поведении генерала Карбышева, с которым встречались и беседовали товарищи из нашей группы в Замостье, Хаммельбурге и других лагерях. Они рассказывали, как Карбышев просил ни в коем случае не поддаваться на провокации врага, быть стойкими. Его твердая уверенность в нашей победе подбадривала даже пугливые души.

Русанов считал Карбышева одним из передовых бойцов незримого фронта в тылу врага. Саша говорил: «Карбышев активно помогает еще больше вызывать у узников жгучую ненависть к фашизму, придает нам сил для борьбы». Несколько раз Саша просил меня рассказать о своей революционной деятельности, о встрече с Горьким, Макаренко, с чешским журналистом Юлиусом Фучиком. Саша всегда склонялся перед мужеством и силой духа и, очевидно, поэтому и не захотел в глазах власовцев и немцев быть униженным, хотя бы и для личной маскировки, и избрал себе смерть, и мужественно умер…