— Скажите, Астафьев, для чего вы так много людей убивали? Ваших же, станичников?

— Я? Ни одного человека не убивал.

— По вашему же приказанию убивали!

— Приказывал и я. Это верно! Но еще и трибунал у нас был, мной назначенный и утвержденный сходкой… Тут такая тактика наша была: ежели кто убивал, тот нашим будет! Сдаваться такому или там других властям выдавать не с руки. Свой грех знал…

— Убивали, значит, только для того, чтобы страхом наказания скрепить ватагу?

— Не, не только из-за этого. И другая причина была, важная. Пока у казака руки не в крови, он с нами не пошел бы. Как бы иначе ватагу-то набрали? Но когда скажешь — на, бей, и он послушается, значит, наш. Никуда более не уйдет! Для того и убивали.

— Ну, а если бы кто-либо не стал бить и убивать?

— Такого бы тут же прикончили. Таких оставлять нельзя! Были бы и такие, да следили мы. У кого ружье, того слушаются…

— Кто вас, Астафьев, всему этому научил?

— Этого я вам не скажу.

— Может, скажете, Астафьев, для чего такое глумление над трупами. Это ж ведь не казачье, а трупы.

— Это все одно. Надо было, чтобы нас боялись, страшились бы нашей кары. И чтоб за это и наказания ваших властей больше страшились. А покойнику что? Ему все одно…

— Какую цель, Астафьев, преследовали эти ваши преступные действия? К чему вы стремились?

— Большую ватагу «вольных казаков» хотели создать. Быструю, на хороших конях, с заводными. Погуляли бы мы по станицам и поселкам в восточной части Забайкалья, страху бы нагнали, повеселились бы…

— Для чего это вам, Астафьев?

— Вольной жизни хотелось, как в старину бывало. И еще говорили, чтоб к приходу японцев все разрушить…

— Так вам кто говорил?

— Уж этого я вам не скажу.

Ответа на этот вопрос Астафьев нам так и не дал. Правда, и времени для разговоров с ним мы имели мало. Часа два в Урюпине и столько же на пароходе «Пахарь». Не исключено, что следственные органы Сретенска или краевые добились большей ясности. До нас доходили только слухи.

После пленения Игнатия Астафьева мятеж, было видно, затухал. Нашему отряду поручили: как можно скорее выловить остатки этого «вольного казачества».