— Вызвал я и поговорил.

— Ну и что?

— Обещали. Проверял с утра. Все в поле выехали. Иные там и ночевали. В поле тоже выезжал…

— Значит, помогли ваши разговоры?

— Какой там! В стельку лежат, пьяные. Поехали на поле — и спирт в запас…

С недельку так погуляли. Недолго как бы, но прогуляли много. Хлеба перестояли, зерно осыпалось, и урожай стал и того хуже. Пропала и зимняя охота. Без собаки не побелкуешь!

Все добро артельным стало. Общим называли, а обратили его в бесхозное. В кучу бросали неочищенные от земли плуги, культиваторы и бороны, купленные еще дедами и переходившие от отца к сыну.

Проходит казак мимо такого загромождения и глазами в той куче свой плуг ищет. Находит его, останавливается и вспоминает: за тем плугом он сотни верст по полям шагал, семью содержал и сыновей на царскую службу справлял. Лежит теперь этот плуг и ржавеет, и никому до этого дела нет. Постоит так казак малое время и думает свою думку. Махнет потом рукой и уходит шагом уставшего и во всем сомневающегося человека.

В отличие от россиянок, казачки без большого сожаления расставались с коровенками. Мало радости и было от забайкальских коров. Доится она, как коза, и только пять-шесть месяцев в году. Корми ее потом весь год и ухаживай. Правда, и уход за коровами был по их заслугам. Коровников не имели, и коровы всю зиму стояли под навесом вместе с конями. Подбросят им по утрам и к концу дня немного сена или соломы. К проруби на водопой сами за конями ходили, поскрипывая копытцами и скользя по скату. Тут не до молока!

Другое дело конь. Растет казачок, и хотя мал еще годами, но заботы о строевом коне волнуют родителей. Конь дорогой, и не всякий казак его с ходу купит. Много на него надо хлеба, беличьих шкур или бычков. Но конь нужен! Не пойти же казаку на царскую службу без коня, в пехоту, как мужику последнему. Не позволит себе казак такого, и обществу зазорно. Копит отец рубль за рублем и к сроку все справит, либо родня близкая подсобит. Может, и придется за эту подмогу батрачить у родного дяди от малолетства до самого призыва, но чтоб все было: конь, седло, шашка, шаровары и все другое до последнего двадцатичетвертного ковочного гвоздя.

Так берет свае начало большая дружба казака с лучшим из животного мира — конем. И эта дружба выдержит все. Службу царскую, боевые походы, работу на полях и охотничьи поездки…

Не так нынче стало. Общие теперь кони. Обезличены хомуты и не чинят хомутин. Потертости у коней образовались и раны. Сдали в теле, осунулись. Подойдет, бывало, казак к своему коню, посмотрит и убегает: