Совещания и споры с военными продолжались до поздней ночи. Уже в темноте новый начальник Южного Сахалина и несколько прилетевших с ним гражданских стали устраиваться на ночлег. «Мне дали провожатого, – вспоминал Крюков, – и мы в темноте отправились к гостинице… Когда мы входили, нас, кланяясь чуть не до земли, встретил хозяин. Оказывается, он весь вечер ждал нас у двери. Кто-то из военных пошутил: мол, скоро сюда явится самый главный начальник острова, он сердитый… Хозяин не потребовал от нас сиять обувь и надеть туфли, а сам надел их прямо на наши сапоги и провел нас в довольно чистую, хорошо убранную комнату. Через несколько минут принес нам ужин и теплое сакэ. Мы немного поели, пить не стали, разделись и легли на постель, положенную посреди комнаты на чистые циновки, и сразу уснули…»

Утром выяснилось, что самый главный начальник японской части Сахалина проспал всю ночь без всякой охраны посреди только что завоёванного города. С не меньшим удивлением, Дмитрий Крюков выяснил, что в соседней комнате его вызова всю ночь ждали гейши («девушки к услугам мужчин» – как он скромно назовёт их в мемуарах). Одним из первых распоряжений Крюкова станет закрытие этого «дома терпимости», бывших гейш переселят из гостиницы в рабочее общежитие и устроят трудиться на консервный завод. Позднее выяснится, что и японский хозяин гостиницы пребывал в немалом удивлении от первой встречи с «советским губернатором» – в императорской Японии визиты начальства такого уровня не обходились без большой свиты и пышных церемоний.

Сталин вместо императора