«Я смотрю на его лицо, –
, – оно то и дело меняется. Глаза то расширяются, то сужаются. Я подумал: а говорили, что японские самураи невозмутимы при любом положении…»
По итогам встречи японский губернатор получил легковой автомобиль и шесть советских солдат – одновременно и конвоиров, и телохранителей. Единственное, что не вернули бывшему советнику императора – это его резиденцию в центре города Тойохара (Южно-Сахалинск), занятую штабом советского Дальневосточного фронта, поэтому бывшему губернатору предоставили особняк поскромнее. Отныне управление южной половиной острова строилось так – Оцу Тосио получал от Дмитрия Крюкова письменные приказы, знакомился с ними под роспись и воплощал их в жизнь чрез почти две тысячи японских чиновников бывшей «префектуры Карафуто».
Через месяц с небольшим, 7 ноября 1945 года, губернатор Оцу Тосио и десяток его высших помощников даже присутствовали на советском празднике, посвященном очередной годовщине Октябрьской революции. По свидетельствам очевидцев, бывшие подданные японского императора старательно аплодировали торжественным речам в честь коммунистической партии и товарища Сталина.
Глядя на такой странный кульбит побеждённых самураев, Дмитрий Крюков вскоре не удержался от попыток поговорить по душам с бывшим губернатором. Тем более что им приходилось много работать вместе, проводя бок о бок целые дни напролёт. Вот как ту беседу много десятилетия спустя описал сам Крюков:
«Я затеваю разговор с губернатором. Спрашиваю: “Господин Оцу Тосио, почему вы, когда наши войска наступали, не уехали в Японию? У вас ведь была такая возможность?” Он ответил: “У нас начальник всегда, как капитан с тонущего корабля, отступает последним, а если это отступление по его вине, кончает свою жизнь самоубийством”. Я смеюсь: “Сомневаюсь! У нас здесь в плену тысячи офицеров, и ни один не сделал себе харакири”. Он молчит. Я продолжаю: “Ну, а Вы то в данном случае?” Он: “И я бы ушел с острова последним японцем”. Я опять: “А покончили бы с собой?” Он помолчал и говорит: “Возможно. Лучше быть героем на века, чем изгоем на всю жизнь и переживать этот позор”. – “Ну, это крайность!» – “О, не знаю. Возможно, распропагандированный Вами я уехал бы за границу”. Я: “Ваш комплимент тут ни к чему. Как и ирония…” После длительного молчания я спросил его, сколько раз он встречался с микадо. Он: “Несколько раз”. На мою просьбу рассказать о микадо, он ответил: надо собраться с мыслями…»
«Я затеваю разговор с губернатором. Спрашиваю: “Господин Оцу Тосио, почему вы, когда наши войска наступали, не уехали в Японию? У вас ведь была такая возможность?” Он ответил: “У нас начальник всегда, как капитан с тонущего корабля, отступает последним, а если это отступление по его вине, кончает свою жизнь самоубийством”. Я смеюсь: “Сомневаюсь! У нас здесь в плену тысячи офицеров, и ни один не сделал себе харакири”. Он молчит. Я продолжаю: “Ну, а Вы то в данном случае?” Он: “И я бы ушел с острова последним японцем”. Я опять: “А покончили бы с собой?” Он помолчал и говорит: “Возможно. Лучше быть героем на века, чем изгоем на всю жизнь и переживать этот позор”. – “Ну, это крайность!» – “О, не знаю. Возможно, распропагандированный Вами я уехал бы за границу”. Я: “Ваш комплимент тут ни к чему. Как и ирония…” После длительного молчания я спросил его, сколько раз он встречался с микадо. Он: “Несколько раз”. На мою просьбу рассказать о микадо, он ответил: надо собраться с мыслями…»