– Доброе утро, ― сказал Полуянов.

– Доброе утро, ― эхом ответил я, ещё раз отметив про себя особое искусство Полуянова незаметно появляться из ниоткуда. ― Я не заметил…

– Я только что вернулся… Не помешал?

– Нет. Конечно, нет.

Полуянов вышел на балкон и встал рядом со мной.

– Звонил ваш товарищ, майор Сарычев, ― невозмутимо сказал он.

– Что-то прояснилось? ― Я заинтересованно посмотрел в глаза Полуянова.

– Сегодня вечером мы едем на встречу.

– Значит, копия письма Святослава Ракицкого всё-таки осталась у Рыбакова?

Полуянов утвердительно кивнул.

– Если всё пройдёт успешно, сегодня мы её получим.

– Рыбаков так просто согласился её отдать?

– А почему бы нет… Он в этом заинтересован, ― загадочно ответил Полуянов.

Наверное, моё выражение лица говорило само за себя, потому что Полуянов тут же пояснил:

– Я объясню вам, почему это так, но… ― Полуянов сделал небольшую паузу, ― как-нибудь потом.

Странный способ прояснить ситуацию, подумал я. Такое впечатление, что Полуянов знает всегда больше, чем говорит, и почему-то считает необходимым намекнуть на это. Что он ещё скрывает?

– Вы верите, что взятые вместе два письма каким-то образом смогут указать местоположение перстня Соломона? ― спросил я.

– Я бы хотел уверенно ответить «да», но не могу этого сделать. Сейчас это всего лишь отвлечённые подозрения… Я понимаю, с точки зрения здравого смысла, от этой странной идеи хочется отмахнуться – мало ли чего люди могут придумать, организовав тем самым себе очередной фетиш. Но факты… Есть письма, есть могущественный некто, прикрывающийся мифическим именем и жаждущий эти бумаги заполучить. Всё это должно убедить нас в серьёзности происходящего. Асмодей вернулся…

Последние слова, представляющие собой, вероятно, некий аллегорический итог мысли и произнесённые с непонятной торжественностью и внутренним напряжением, вызвали во мне лёгкое раздражение, и я, не скрывая его, бросил:

– Как может вернуться тот, кого не было?