– Что здесь написано? ― спросил я у Полуянова.

– По легенде, это настоящее имя Бога.

– А на каком языке это написано? ― простодушно поинтересовался Сарычев.

Полуянов лишь усмехнулся, его глаза печально сверкнули, странным образом вобрав в себя изумрудный блеск камня.

– На ангельском, ― еле слышно сказал он.

Сарычев недоумённо посмотрел на историка, но ничего не стал уточнять.

– А что это за слова, здесь? ― спросил я и указал пальцем на тонко выгравированную, узорчатую надпись на перстне.

– А это на древнееврейском, ― улыбнулся Полуянов. ― Знаменитое «всё пройдёт»…

– Так это тот перстень? ― спросил Сарычев после продолжительного молчания.

– Он, точно он… ― уверенно прошептал я.

– Это может подтвердить только экспертиза, ― невозмутимо заметил Полуянов, положил перстень обратно в коробочку и закрыл её. Он хотел было уже положить коробочку в карман своей рубашки, но Сарычев остановил его, хмуро проговорив:

– Надо выбрать хранителя этой ценности до окончательного завершения нашего дела.

– Да. ― Полуянов смиренно кивнул, но в его голосе прозвучала явная досада.

– Предлагаю отдать перстень на хранение Руслану, ― сказал Сарычев и заговорщически посмотрел на меня, пытаясь таким образом напомнить мне о нашем с ним уговоре.

Полуянов безропотно, но с нескрываемым сожалением подчинился воле майора и протянул коробочку с перстнем мне. Я поспешно спрятал её в карман своих брюк. Моё сердце бешено стучало. Два человека, Сарычев и Полуянов, с надеждой смотрели на меня, и каждый, понимая, что с этого момента пути их расходятся, видели во мне своего союзника. Я не глядел на них и потупил глаза, чтобы в охватившем меня волнении, не выдать взглядом свои чувства. Я уже всё решил для себя. То есть, это сделал уже не я. Это сделала Карина, когда с доверчивой улыбкой, обняв меня за шею, сказала, что беременна. Теперь я отчётливо сознавал, что себе уже не принадлежал, я принадлежал будущему того, кто уже стучал своим сердцем внутри моей любимой женщины. Прости, майор…

Вдруг напряжённая тишина разорвалась противным дребезжащим дверным звонком. Я вздрогнул, мы изумлённо посмотрел друг на друга. Сарычев поднёс палец ко рту. Мы стояли, не шелохнувшись, и ждали чего-то долгие несколько секунд. Звонок повторился, потом ещё раз и ещё раз более настойчиво и пронзительно. Сарычев, тихо ступая на цыпочках, вышел в коридор, мы остались стоять на месте. Звонок брякнул снова и снова, потом послышался стук кулака в дверь.

– Похоже на патруль… Наш дорогой сосед, видимо, вызвал милицию, ― шёпотом проговорил Сарычев, вернувшись из коридора. Через глазок двери он видел на площадке трёх милиционеров и стоявшего около своей двери соседа в пижаме из квартиры напротив.