В словах канадца звучал какой-то намек, ускользавший от Фабиана. Хотел ли Розбуа ободрить его или это был скрытый упрек? Догадывался ли охотник об его тайне, покорившись необходимости занимать отныне второе место в сердце своего приемного сына? Фабиан не мог себе этого уяснить, но чувствовал в голосе старого охотника невысказанную грусть, которой вторил жалобный ропот вечернего ветерка, точно приносившего с собой с поля битвы скорбные вздохи погибших.

– Еще светло, – продолжал канадец после краткого молчания. – Если хочешь, пойдем вместе к Бизоньему озеру. Быть может, там… найдем…

Охотник не договорил, но на этот раз Фабиан мигом понял, о чем идет речь. Не замечая мрачной тени, скользнувшей по лицу канадца, что было простительно для его возраста, молодой человек радостно воскликнул:

– Пойдем, пойдем, отец!

И пошел первым, а за ним с тяжким вздохом последовал канадец.

Пройдя дорогу, ведущую из леса, они вышли на равнину. Среди глубокой тишины слышался шелест травы, колеблемой вечерним ветром, и ничто не напоминало о недавнем сражении, если бы не разбросанные там и сям трупы – то какого-нибудь индейца, то лошади, то, наконец, всадника, лежавшего рядом с конем. Углубленные в размышления о будущем, путники не обращали особенного внимания на эту печальную картину.

Из некоторых слов, сорвавшихся у Фабиана, и ранее известных ему фактов канадец сделал вывод, что Розарита и есть та самая девушка, которую его приемный сын любил страстной, но, по-видимому, безответной любовью.

Фабиана одолевали противоречивые чувства: то он испытывал опьяняющую радость, то на него нападала тоска при мысли почерпнуть в глазах Розариты новую пищу для страсти, которую он считал безрассудной.

Молча перешли пешеходы брод Красной реки и направились по тропинке, которая вилась в траве вплоть до Бизоньего озера и по которой несколько часов назад проезжала Розарита, поверяя думы своего сердца тихому утреннему ветру.

Вспыхнувший на правом берегу реки пожар прекратился, и только черный дым иногда обдавал их клубами.

– Пойдем скорее, Фабиан! – предложил канадец. – Этот дым живо напоминает мне весь ужас, который я испытал при мысли, что ты, быть может, уже объят пламенем.

Фабиану только того и хотелось. Путники прибавили шагу и вскоре услыхали лай Озо, указавший им путь к озеру.

– Слышишь, Фабиан? Это голос твоего освободителя. Не будь его – мы пришли бы, вероятно, слишком поздно. Он же помог отыскать дорогу к Бобровому пруду. Это счастливый знак, дитя мое, что верный друг приветствует нас!

Сердце Фабиана замирало в сладкой тревоге при мысли, что теперь его отделяет от молодой девушки лишь узкое кольцо деревьев.