Он уже испытал на себе страшную силу врага; на груди его оставался навеки знак от нанесенной им раны, и нечего было думать нападать на Гуго прямо, среди белого дня. Умереть он был сам готов, но только тогда, когда увидит мертвого Гуго у ног своих. После дуэли на улице Сент-Оноре, нападать лицом к лицу было плохим средством достигнуть своей цели! На ходу капитан д'Арпальер – нам не зачем теперь скрывать его ни под испанской кличкой дона-Манрико, ни под итальянской Бартоломео Малатесты – вспомнил кстати из римской истории о битве Горация с тремя Куриациями. Благоразумие требовало, прежде чем нападать на своих трех Куриациев, разлучить их, тем более, что ни один из них не получил еще ран, облегчивших победу Горация: тогда гораздо легче будет перебить их по одиночке.

За одной мыслью часто приходит другая. В походе рядом с Монтестрюком идет маркиз де-Сент-Эллис; нельзя ли как-нибудь отвлечь маркиза от его друга? Благодаря попавшему в его руки письму, у него теперь есть превосходное для этого средство. В самом деле, он знал, частью из собранных между прислугой принцессы сведений, после встречи с ней в садах отеля Авранш, а частью из доставленных ему графом де Шиври и кавалером де Лудеаком, что маркиз преследует ее неутомимо своей страстной любовью и своими пламенными вздохами. Открытие связи между принцессой и Монтестрюком могло, значит, повести к неожиданному столкновению между обоими обожателями и восстановить против Гуго нового врага, который много значил.

Решивши это, капитан не стал терять времени на долгое обсуждение. Он еще прибавил шагу, вышел из лесу и, войдя в Мец, скоро нашел квартиру маркиза.

Он явился смело к нему и сказал без всяких предисловий:

– Маркиз, какого вы были бы мнения о человеке которого вы всегда осыпали доказательствами дружбы и который, несмотря на это, обманывал вас с тою особой, которую вы любите больше всего на свете, с принцессой Мамиани?

Маркиз так и вскочил с места.

– Кто это? – воскликнул он.

– А вот прочтите… Тут названо имя друга, а принцесса сама подписалась. После вы мне скажете, ошибся ли я.

Имена Гуго де Монтестрюка и Леоноры бросились разом в глаза маркизу. Он изменился в лице, принявшем то самое выражение, какое оно имело в ту минуту, когда на него напали и раздели его в замке Сен-Сави. Мрачным взором он пожирал строки, написанные рукой принцессы.

– Гуго! Гуго! – проговорил он глухим голосом, – и она, Леонора!..

Капитан указал пальцем на печать.

– Рука её, а вот и печать.

– О! я отмщу за себя! – продолжал маркиз со свирепым рычаньем. – А я его слушал еще, когда он мне толковал о своей любви к графине де Монлюсон!.. Как же он обманывал меня, предатель!..