– Четверо, а я один!.. Гром и молния! – проворчал испанец.

Вырвавшееся у дон-Манрико восклицание поразило бы Коклико; но и сам Монтестрюк тоже сильно бы удивился, если б, после этого короткого разговора испанца со слугою гостиницы, он встретил своего собеседника, идущего смелым шагом по улицам Меца.

Дон-Манрико шел в это время к ближайшим от лагеря городским воротам; он уже не притворялся смирным и безобидным человеком и ступал твердой ногой. Большой рост, гибкий стан, широкие плечи, рука на тяжелом эфесе шпаги, надменный вид – тотчас же напомнили бы Гуго недавнее приключение и, взглянув на этого сильного рубаку, не скрывавшегося более, он бы наверное вскричал, не задумавшись: Бриктайль!

Это он и был в самом деле. Капитан Бриктайль, позднее капитан д'Арпальер, опять переменил кличку, но как только миновала надобность корчить лицо сообразно речам и личности, за которую он теперь выдавал себя, он сам невольно изменял себе. Ястребиные глаза его зорко следили за всем вокруг; по временам он вмешивался в толпу бродивших повсюду солдат, то оравших песни во все горло, то нырявших в двери кабаков. Его можно было принять за сержанта-вербовщика.

Подойдя к парижским воротам, он заметил среди запрудившей их разношерстной толпы какого-то лакея с честной физиономией, справлявшегося у военных о квартире офицера, к которому у него было, говорил он, весьма нужное и весьма важное письмо. По запыленному его платью было видно, что он приехал издалека. Дону Манрико показалось, что лакей, говоривший плохо по-французски, с сильным итальянским акцентом, произнес имя графа де Монтестрюка. Он смело подошел.

– Не правда ли, мой друг? – сказал он лакею на чистейшем языке Рима и Флоренции, – вы ищете сира Гуго де Монтестрюка, графа де Шаржполя?

Услышав родной язык из уст итальянца, посланный улыбнулся с восхищением и сам заговорил по-итальянски очень бегло:

– Ах! господин иностранец, как бы я вам был благодарен, если б вы указали мне, где я могу найти графа де Монтестрюка! Его именно я ищу, и вот уже добрых два часа расспрашиваю у всех встречных, а они или отсылают меня то направо, то налево, или просто смеются надо мной. Меня зовут Паскалино и я служу у принцессы Мамиани, которая привезла меня с собой из Италии и удостаивает своего доверия.

При имени принцессы Мамиани, молния сверкнула в глазах дон-Манрико и он продолжал вкрадчивым голосом:

– Само Провидение навело меня на вас, друг Паскалино. Я многим обязан принцессе Мамиани; я тоже итальянец, как и вы….. На ваше счастье я очень хорошо знаком с графом Гуго де Монтестрюком, к которому у вас есть, кажется, очень важное письмо?