Звенигора молча поклонился и направился к выходу, Спыхальский и Грива поспешили за ним.

Шли быстро, возбужденные, со сжатыми кулаками. Звенигора и Грива молчали. А Спыхальский извергал проклятья и ругань. Наконец это ему надоело, и он замолчал.

Метелица еще издали заметил, что нет Романа, а его друзья чем-то взволнованы.

— Что случилось?

Арсен коротко рассказал о беде, которая стряслась с Романом. Корил себя за то, что потянул товарищей за собою. Если бы сам отнес этот фирман, все было бы хорошо. А теперь получай! Роман в темнице, и его ожидают плети, а то и виселица…

Вспыльчивый Секач выхватил из ножен саблю.

— Братья, чего же мы ждем? Нас бьют, а мы только придурковато ухмыляемся? Бежим скорее! Саблями пробьем себе дорогу и вызволим товарища! Позор нам будет на все Запорожье, когда там узнают, что мы ничего не сделали для освобождения Романа!

— Постой, постой! — охладил его пыл Метелица и наморщил лоб. — Ишь какой быстрый!.. Кроме сабли, еще и разума трошки иметь надо!.. Погляди, сколько тут вояк. Не успеем оружие вынуть, как нас скрутят в бараний рог. Чего тогда добьемся?.. Да и подумай, кого рубить будем — стрельцов да сердюков[115]. Своих людей, а не янычар… Нет, так мы не вызволим Романа. Надо придумать что-нибудь такое… — И старый казак покрутил перед носом Секача растопыренной пятерней.

— Батько правду говорит, — протяжно произнес немногословный Товкач.

— Что же тут придумаешь? — горячился Секач.

Взоры всех обратились к Звенигоре.

— Есть несколько путей, — как бы в раздумье заговорил Арсен. — Можно сейчас напасть на стражу и попытаться освободить Романа. Сначала я так и хотел сделать. Но я согласен с батькой Метелицей, что этот путь не годится. Кого-то мы убьем, кто-то из нас погибнет. А главное, неизвестно, удастся ли вызволить Романа… Есть и другой путь — законный. Просить князя Ромодановского и гетмана Самойловича. Через несколько дней мы будем у них. Одного их слова достаточно, чтобы наш товарищ снова был на воле. Есть и третья возможность…

К группке запорожцев быстро подошел незнакомый стрелец, и Звенигора замолчал. Стрельцу было лет тридцать, но небольшая темно-русая бородка и такой же темно-русый, подстриженный под скобку чуб, выбивавшийся из-под шапки, делали его старше, солиднее. Он поздоровался и обратился к Звенигоре.

— Я хочу сообщить вам кое-что о вашем друге…

— О Романе? Кто ты такой? И почему заботишься о нем?

— Не удивляйтесь, братья, — приветливо улыбнулся незнакомец. — Меня зовут Кузьма Рожков… Я сопровождал генерала Гордона и видел, как схватили вашего друга и, как оказалось, моего земляка Романа Воинова… Я, чтобы вы знали, как и он, туляк.