— Отрубим! Сомнений нет! — согласился Палий, немного поостыв. — Жаль сестрёнку, любимицу всей нашей семьи. Но иногда и несчастье помогает свершиться доброму делу. Вот видите? — Он достал кусок пергамента. — Это ярлык… Он откроет нам не только дорогу в Буджак, но и двери дома белгородского мурзы. А там посмотрим, что делать… Сестра нам, конечно, поможет…

— Батько, так едем скорей! — Арсен вскочил. — Не будем мешкать!

Палий добродушно ухмыльнулся.

— Подожди! Не спеши. Надо как следует приготовиться в дорогу.

— А чего нам готовиться?

— Как чего? Нужны кони, деньги, харчи… Да не помешает взять несколько пленных с собой, на случай ежели придётся выкупать девчат или обменивать… Не забудь и про подарки: в гости еду, к родной сестре!

Арсен почесал затылок.

— И правда… А жаль! Где бы раздобыть денег? — И он вывернул карманы. — Вот, несколько шелягов… У тебя как, Роман?

Роман помрачнел и развёл руками:

— У меня и того меньше…

Но тут подхватился Секач, сорвал с головы шапку.

— А братчики зачем? Пойдём по кругу, глядишь, и соберём… А ну, кто больше? — И он бросил золотой.

В шапку посыпались монеты — московские серебряные рубли, выпущенные царём Алексеем Михайловичем, польские злотые, персидские риалы, итальянские динары, испанские дублоны, английские гинеи, датские и шведские кроны, немецкие таллеры, турецкие куруши и пиастры… Пожалуй, не было на свете таких монет, которые не попадали бы в те времена на Запорожье.

Обойдя побратимов, Секач потряс шапкой, из которой донёсся металлический звон, и направился к майдану, где бурлило людское море…

— Деньги будут! — хитро подмигнул он при этом.

Обрадованный удачной выдумкой Секача, Палий не мешкая начал отбирать себе спутников.

— Арсен — раз, Роман — два, — загибал он пальцы на левой руке. — Метелица — три, Секач — четыре, я — пять… Ну и хватит, думаю… Иначе, чего доброго, ордынцы не за гостей нас примут, а за разбойников, — подытожил он.

— Как же я? — выскочил вперёд Шевчик. — Про меня ты забыл, Семён?

Палий не имел желания брать с собою старика, чтобы тот не был обузой в далёкой и опасной дороге. Однако и обижать его никак не хотелось. Потому сказал как можно мягче:

— Не лучше бы тебе, батько, остаться дома? Охота тебе трясти свои кости аж до Днестра? Не ближний свет!