Рыбные пруды и публичные дома располагались бок о бок с печально известной тюрьмой для должников Маршалси и исправительным заведением при королевском суде на площади Ангелов. А раскинувшиеся между ними грязные аллеи и переулки — темные, узкие, заваленные отбросами, в которых рылись крысы и нищие, — кишели попрошайками, бродягами, карманниками, фальшивомонетчика ми, уличными проститутками и грабителями, от незримого присутствия которых по коже у Майкла бегали даже не мурашки, а целый табун сороконожек. Он чувствовал себя здесь неуютно.

А вот его спутники, благородные джентльмены, обитатели дворцов и эпикурейцы, похоже, не испытывали никаких неудобств. Не обращая внимания на сточные канавы, тянувшиеся по центру булыжных мостовых или утоптанных до каменной твердости улочек, они быстро и целеустремленно шагали вперед, держа руки на эфесах мечей, свисавших с перевязей, и задевая ножнами всех попадавшихся на пути пьяных ремесленников. Каждое мгновение они ожидали, что на них могут напасть со спины, ограбить и убить. Несмотря на прохладную погоду, Майкл безошибочно чувствовал исходящий от них запах пота.

Как это ни удивительно, но в сердце Майкла не было страха; глубокое отвращение, которое он испытывал, не оставило места для иных эмоций. Ему хотелось как можно скорее выбраться отсюда. Он готов был шагать и шагать без остановки, чтобы оказаться на берегу глубокого синего озера, вокруг которого раскинулись зеленые холмы и дубравы Ирландии, а потом окунуться в его прозрачные воды и смыть с себя звуки и запахи Саутворка, стереть воспоминания о нем из своей памяти и вновь стать чистым как младенец.

— Брайан, негодник этакий, где тебя носило столько времени? — Брюнетка лет тридцати с небольшим, обильный слой румян на лице которой резко контрастировал с крайней скудостью ее одеяния, с живописно растрепанными немытыми волосами, перевязанными разноцветными лентами, и блестящими клипсами в ушах вышла из таверны «Рогатый олень», поправила и без того глубокий вырез платья, опуская его еще ниже, уперла руки в бока и призывно качнула некогда роскошными полными бедрами.

— Марджери, моя прелесть! — Брайан обхватил ее за талию одной рукой, другой похлопал по заднице, с воодушевлением обозревая выставленные ею напоказ и на три четверти обнажившиеся груди. — Старушка, да ты только хорошеешь с каждым днем. Кстати, и пахнет от тебя намного лучше, чем в прошлый раз.

— Ох, не напоминай мне об этом! — Женщина уперлась ему в грудь обеими руками, стараясь освободиться, и веселости у нее явно поубавилось.