– А второй арестованный тут?

– Его держат в конюшнях, – ответил Одда Младший.

– Ему следует быть здесь! – возмущенно поговорил епископ. – Человек имеет право услышать, в чем его обвиняют.

– Кого именно вы имеете в виду? – вопросил я.

Речь шла о Леофрике, которого привели закованным в цепи, и при его появлении не поднялось негодующих криков, потому что люди видели в нем всего лишь моего сообщника и помощника.

Преступление совершил я, Леофрик тоже в нем участвовал, поэтому теперь пострадает за это, но у него явно нашлись в зале сочувствующие. Леофрика здесь знали, он был родом из Уэссекса, в то время как меня считали чужаком, незваным гостем из Нортумбрии.

Стражники подвели Леофрика поближе, и тот, печально посмотрев на меня, пробормотал:

– Мы в этом по самые задницы.

– Тише! – прошипел Беокка.

– Доверься мне, – сказал я.

– Довериться? – горько переспросил Леофрик.

Тут я украдкой посмотрел на Исеулт, и та чуть заметно покачала головой, давая понять, что она предвидела этот день и что все кончится хорошо.

– Доверься мне, – повторил я.

– Пусть заключенные умолкнут, – сказал архиепископ.

– По самые наши королевские задницы, – тихо проговорил Леофрик.

Архиепископ сделал жест в сторону отца Эркенвальда.

– У вас есть свидетели, готовые дать клятву? – спросил он.

– Есть, господин.

– Тогда сперва выслушаем их.

Эркенвальд махнул другому священнику, который стоял у двери в дальней части зала. Дверь открылась, и вошел худощавый человек в черном плаще. Я не мог разглядеть под капюшоном его лицо. Он поспешил к передней части помоста, низко поклонился королю и опустился на колени перед архиепископом, который протянул руку, позволяя поцеловать свое тяжелое кольцо с драгоценным камнем. Только потом свидетель встал, откинул капюшон и повернулся ко мне лицом.