– Тебе предъявили обвинения, – поправил король, – и обвинения эти должны быть доказаны или опровергнуты.

– Или отозваны.

– Я могу их отозвать, – согласился Альфред.

Стеапа за окном проверял, удобно ли сидит его кольчуга, размахивая своим огромным мечом. Меч и вправду был чудовищных размеров, с гигантским клинком.

Король наполовину притворил ставень, скрыв от меня Стеапу.

– Я могу отозвать обвинения насчет Синуита, – сказал король, – но не думаю, что брат Ассер нам солгал.

– Однако королева, вдова Передура, подтвердит, что он лжет.

– Королева-тень, – прошипел Ассер. – Язычница! Колдунья! – Он посмотрел на Альфреда. – Она зло, мой господин! Ведьма! «Maleficos non patieris vivere!»

– «Ворожею не оставляй в живых», – перевел мне Альфред. – Это заповедь Бога, Утред, из Священного Писания.

– Тебя так пугает правда, что ты угрожаешь женщине смертью? – спросил я Ассера.

Альфред вздрогнул, услышав это.

– Брат Ассер – хороший христианин, – истово сказал он, – и говорит правду. Ты отправился воевать без моего приказа. Ты воспользовался моим кораблем, подбил на бесчинства моих людей, и ты вел себя как предатель! Ты лжец, Утред, и вдобавок обманщик! – Он говорил сердито, но справился со своим гневом. – Я полагаю, ты заплатил свой долг церкви из того добра, что украл у добрых христиан.

– Неправда, – резко ответил я. – Я заплатил свой долг из того добра, что украл у датчан.

– Так возьми на себя снова этот долг, – сказал король, – и никто не умрет в благословенный День святого Седда.

Мне предложили жизнь. Альфред с улыбкой ждал моего ответа. Он не сомневался, что я приму его предложение, потому что это казалось ему резонным. Он не любил воинов, оружие и убийства. Судьба распорядилась так, что ему пришлось царствовать, сражаясь, но королю это не нравилось. Он хотел сделать Уэссекс цивилизованным, насадив там благочестие и порядок, и двое его подданных, сражающихся насмерть зимним утром, да еще в день церковного праздника, не соответствовали его представлениям о хорошо управляющемся королевстве.

Но я ненавидел Альфреда. Ненавидел его за то, что он унизил меня в Эксанкестере, заставив надеть балахон кающегося грешника и ползать на коленях. И я не считал его своим королем. Он был из восточных саксов, а я – из нортумбрийцев и полагал, что пока этот человек стоит у власти, Уэссекс почти не имеет шанса уцелеть. Альфред верил, что Бог защитит его от датчан, тогда как я был уверен, что врагов следует разить мечами. А еще у меня возникла идея, как можно сразить Стеапу, и вдобавок я не имел ни малейшего желания снова брать на себя долг, который уже уплатил. Я был молод, глуп и честолюбив, а потому высокомерно отверг шанс, который предоставлял мне сам король.