Я, стоя на вершине горы, вёл подсчёт смертников. Оказалось – в три раза больше тех, кому была дарована жизнь. Я подошёл к Моисею. Он повернул ко мне своё страстное лицо и показал крепко сжатый кулак.

– Вот таким народом мы войдём в землю Израиля. А это!– Он мотнул всклокоченной бородой в сторону двенадцати тысяч скуливших иудеев.– Это сброд, который мне не нужен!

Он сделал мне знак следовать за ним, буркнув:

– Брось коня. Теперь он не погибнет.

Мы вернулись в шатёр. Моисей, тяжело переводя дух, смеясь, долго ходил из угла в угол, бормотал какие-то слова, вдруг разражаясь проклятием, остановился, простирая мощные руки в сторону далёкой скинеи, радостно воскликнул:

– Хвалю тебя, Боже! Ты дал мне правильный путь! Я приведу твой народ на землю отцов!

Он внезапно остановился напротив меня, едва не сбив с ног и ткнул пальцем в мой нос.

– Ты мне нужен, Латуш. Я часто соблазнялся тобой. Вот мои слова: или ты останешься, или…

Он сжал рукоятку ножа. Я осторожно ответил, уже понимая, что конь мой пропал, и мне придётся пешком бежать из лагеря:

– Говори, Моисей.

Тот, с плутоватой улыбкой следя за моим лицом, сказал:

– Мне нужны твои чары, волшебство, твоя хитрость и ум писателя.

– А что писать-то?

Посмеиваясь и, кося на меня добродушными глазами, пророк снял со стены сумку, вынул из неё листы папируса, кинул их мне под ноги. Я подобрал. Они были чистыми. Моисей, тыча в них пальцем, страстно заговорил:

– Это моя книга!

– Но здесь ничего нет.

Он перевёл палец на мой нос.

– Ты будешь писать мою книгу для иудеев! И запомни, египтянин: если попробуешь бежать, я посажу тебя на цепь!

– Но я привык…

– Знаю. Я дам тебе всё, кроме свободы.