Я остановился на старом постоялом дворе. Казалось, он стоял здесь еще в те времена, когда король Эдуард впервые водрузил английское знамя над Кале. Пока хозяин жарил каплуна мне на ужин, я вышел на воздух, намереваясь немного прогуляться по городу, но за ворота я так и не попал. Во дворе я увидел покрытую пылью карету. Около нее стоял конюх и лениво плескал на нее воду. Мне пришло в голову, что путники, путешествовавшие с такой скоростью наверняка собирались пересечь Ла-Манш. Я опустил пистоль в ладонь конюха.

- Англичане, - буркнул он в ответ на мой вопрос. - Мужчина и дама. Господин очень важный, а дама… ах, месье, вы бы только посмотрели на эту красотку!

Судя по этому описанию я понял, что наконец-то нагнал сэра Невила. Я повернул в дом. Какое-то инстинктивное чувство подсказывало мне не оставлять бумаги в моем саквояже без присмотра. Хозяин постоялого двора подтвердил мои опасения. Джентльмен, сообщил он мне, очень спешил. Он только переоделся и принял ванну перед тем, как проследовать на судно, идущее в Дувр. Вообразите месье, принять ванну для того, чтобы сесть на корабль и отправиться в морское путешествие! Две служанки уморились таскать горячую воду для его ванны. Неужели английским джентльменам для того, чтобы помыться нужно наливать ванну до краев?

Убежденный, что это был Мачери, я приказал сервировать мне ужин наверху и стал подниматься по лестнице.

Навстречу мне спускалось прелестное видение. Шелестящее платье нежно-голубого цвета, ножки в сафьяновых розовых башмачках изящно переступавшие со ступеньки на ступеньку. Это была молодая немка. Шейка ее была украшена кружевной рюшью. Она улыбалась мне приветливо, как старому другу. Очевидно, она уже немного овладела языком, на котором с нею общались ее двое последних любовников, ибо на ломаном английском сделала какое-то замечание по поводу превосходной погоды.

- Вы направляетесь в Англию? - спросил я, и тут же пожалел, что задал этот вопрос. На ее лице немедленно появилось страдальческое выражение и на меня обрушился целый поток фраз на ее родном немецком. Я попытался было встать и уйти, но ее глаза молили меня остаться. Время от времени она вставляла слово на английском и часто переходила на французский (объяснялась она на нем довольно скверно). Из всего этого словесного потока я понял, что она очень нуждается в помощи. Сам не знаю, как это получилось, но вскоре мы уже сидели в амбразуре окна. Я не давал никаких распоряжений, но вскоре хозяин заведения почтительно кланяясь появился рядом, держа в руках бутылку превосходного очень дорогого вина и принялся ее откупоривать.