– Я ничего еще и не сделал, – с горечью возразил я и застонал от боли, пронзившей череп.

Не знаю, сколько прошло времени. Я сидел, наполовину оглушенный, пытаясь проморгаться. Казалось, будто мы только что подошли, и бой был настолько же коротким, насколько и неудачным. Однако туман рассеялся, небо стало голубым, а солнце стояло высоко. Из рядов Сигтригра доносилось пение рогов, воины кричали, Сварт, огромный и ужасный, распалял их на битву.

– Нам нужно помочь им, – настаивал мой сын.

– Оставайся с отцом, – велел ему Финан. – Атаку поведу я.

– Финан, – выдавил я, и от усилия боль копьем пронзила мне голову.

– Господин?

– Будь осторожен.

Мой друг рассмеялся в ответ.

– Господин, – обратился он к моему сыну. – Если твой отец способен идти, отведи его вниз, к лошадям.

– Мы не убегаем, – упирался я.

– Я пойду с тобой… – попытался было убедить Финана Утред.

– Ты останешься! – отрезал ирландец. – И проводишь отца к лошадям. А ты, девочка, поможешь ему.

Я выждал, когда Финан уйдет, попытался встать, но голова закружилась, и мне пришлось сесть.

– Мы останемся здесь, – буркнул я.

И я просто сидел и наблюдал за вторым приступом к крепости Скёлля, принесшим не больше успеха, чем первый. Мы наломали гору дров с этой битвой. Действовали необдуманно, не желали ждать, полагались на удачу, штурмуя рвы и стены, а удача плевала нам в лицо. Защитники сбрасывали булыжники, взятые из римских развалин, и каждый был достаточно тяжел, чтобы проломить череп. Финан, явно отбросив наш замысел атаковать северный угол, приказал лучникам Кутвульфа беспокоить защитников стены в том месте, где мы приступали прежде, но большая часть стрел пропала впустую. Я видел щиты с оскаленным волком, утыканные десятками стрел, а под их прикрытием норманны швыряли камни и метали копья. Финану удалось даже приставить к стене одну лестницу, но прежде, чем кто-то успел взобраться по ней, с парапета свесится воин и столкнул ее секирой. Гербрухт ухватил смельчака за руку и стащил с укреплений, и я видел, как копья моих людей яростно взлетали и падали, но это была наша очень маленькая победа.

Успех Скёлля был куда существеннее. Сигтригр, в боевом раже, порожденном отчаянием, собрал сброшенные со стен копья и отрядил двадцать воинов метать их обратно в защитников. Меня впечатлил град копий, которые его люди обрушили на стены. Когда же обороняющиеся укрылись за щитами, зять повел своих дружинников через рвы. Они тащили две лестницы, которые приставили к стене. Какой-то отважный норманн наклонился и успел столкнуть одну из лестниц прежде, чем копье ударило ему в плечо. Лестница упала, но Сигтригр уже собирался подняться по второй, когда Сварт бесцеремонно оттеснил его с нижней ступеньки и стал взбираться сам. Держа громадную секиру одной рукой, он размахивал ею, отгоняя защитников. До меня доносились рев Сварта и приказы Сигтригра приставить упавшую лестницу. Копья продолжали падать на парапет. Сварт, вращая секирой, почти добрался до верха короткой лестницы. Он был настоящий великан, вселяющий ужас, и враги разбегались перед тяжелым лезвием. Сварт ступил на следующую перекладину, до верха стены оставался один шаг, и тут перекладина сломалась. Воин пошатнулся, едва не упал и оперся на секиру, чтобы восстановить равновесие. Какой-то норманн кинулся вперед и воткнул копье Сварту в шею. В защитника тут же попало брошенное копье, и он свалился, скрывшись из глаз, но длинный наконечник его оружия уже вспорол Сварту глотку. Я видел хлынувшую потоком кровь. Великан каким-то образом стоял, хоть и покачивался. Он попытался поднять секиру, но тут другой норманн, яростно крича, рубанул по окровавленной ране мечом, и Сварт, победитель в сотне схваток, рухнул обратно в ров.