К началу войн за независимость вся Испанская Америка от Северной Мексики до юга Аргентины и Чили несла на себе одну общую культурную печать. Общее наследие признавалось, несмотря на все различия во мнениях, вызванные местными предпочтениями при выборе объекта лояльности, личную зависть и враждебность провинций друг к другу. И хотя вслед за отделением от Испании возникли несколько независимых государств – каждое со своими географическими, экономическими и общественными особенностями, местными традициями и историей, – наднациональное сходство было настолько выраженным, что в антропологическом аспекте все страны вместе составляли и в высокой степени все еще составляют одно единое культурное пространство. Культурные различия между современными латиноамериканскими государствами – по крайней мере, среди представителей европейских и европеизированных слоев общества – берут начало больше в иммиграции в некоторые страны в XIX веке неиспанцев, нежели в приобретении политической независимости.

Культурная однородность, однако, была характерна только для европейцев и европеизированных индивидов. Именно в этом смысле жесткость классовой структуры помогла ее сохранить. Среди местных, или в основном местных, слоев общества, – если обобщать, то среди самых бедных, наименее влиятельных и наименее мобильных слоев населения, – разнообразие, как можно было ожидать, было выражено гораздо сильнее. Завоевание, власть чужеземцев и сокращение численности населения уничтожили богатую и разнообразную туземную культуру, но не всю; и хотя иберийская культура была предложена ей на замену в общей, упрощенной форме, способ и степень ее принятия были далеко не одинаковые. Подобно тому как испанские иммигранты сознательно или нет выбирали из огромного разнообразия обычаев и технологий ограниченное их количество, подходящее для передачи их Индиям, так и завоеванные индейцы делали свой собственный выбор из всего переданного им, чтобы перенять и применять это в обиходе. Конечно, отбор в этом контексте не обязательно подразумевает свободный выбор. Испанцы навязывали, зачастую с большой жестокостью, местное административное устройство, которое считали самым удобным для эксплуатации труда индейцев и их способности платить подати. Всеми имевшимися в их распоряжении средствами они навязывали индейцам христианские обряды. Более того, на смену миссионерской деятельности XVI–XVII веков в конце XVIII века пришло энергичное и решительное экономическое и техническое обращение в христианство. Тем не менее еще оставался широкий круг европейских культурных черт, особенно в областях, где интересы испанских поселенцев не были напрямую затронуты, которые индейцы могли копировать, насколько позволяли им их средства, или отвергать их.