— Как?!

— За этим я и отправляюсь в Мюнхен, мэм… Однако я прибыл сюда, — с вашего позволения, я частный детектив, хозяин фирмы «Прайвет инвистигэшн Джек Эр лимитэд», — чтобы выяснить, кто из мужчин вас ныне окружает… И сделано это по просьбе вашего мужа… Или, точнее сказать, бывшего мужа. Мистера Пола Эс. Роумэна…

— Слушайте, идите купайтесь, а? — сказала Кристина устало. — Плещитесь, мойтесь, жаль, у меня нет целлулоидных игрушек, вы похожи на младенца с кольтом…

— Не сердитесь, мэм. Я делаю мое дело, вы — свое. Чем лучше каждый из нас будет заниматься своим делом, тем большую пользу принесем тому, чему служим.

…Из ванны Джек Эр вышел свежим и еще более юным, хотя подбородок и щеки были покрыты рыжей щетиной.

— Я не взял с собой станок, — заметил он. — Таскать бритву — плохая примета. Я не шокирую вас тем, что не брит?

— Меня зовут Кристина.

— Я знаю, мэм. Вы для меня объект. А не Кристина. Я должен оказывать вам протекцию. И расследовать то дело, которое показалось вам знаком тревоги.

— Да что вы говорите, как заводная игрушка, черт побери?! Садитесь к столу, яичница и сыр стынут.

— Я как раз люблю холодную еду, мэм. Это не разрушает желудок и кишечник. Люди, употребляющие горячую еду, рискуют заработать язву.

И тут Криста, наконец, рассмеялась; смех ее был вымученным, но она просто не могла не смеяться, — такой Эр может довести до сумасшествия, не говорит, а изрекает, наверное, читает только справочники, да и то в популярном издании, где об учении Вольтера и Конфуция все сказано на одной странице.

— Нет, нет, — продолжил между тем Джек Эр, набросившись на яичницу, — это не выдумка. И не досужие разговоры бабушек. Я проходил курс судебной медицины. Мы ездили на вскрытия. А я сам резал трупы скальпелем. Интересное занятие. Необходимо пройти каждому сыщику…

— Доешьте сначала, Джек, а после говорите о трупах. Даже мне делается плохо, а вы еще при этом уплетаете за обе щеки, как можно?

— Детектив с плохими нервами — это не детектив, мэм.

— Но если вместо нервов у него веревки — это тоже не подарок.

— А вы знаете, что нервы не имеют ни вен, ни артерий? — поинтересовался Эр, подбирая хлебом остатки яичницы с большой тарелки. — Моя ма… — продолжил он и вдруг осекся. Дурашка, застеснялся слова «мама», поняла Криста, играет во взрослого; как можно верить такому юнцу?! Все же Пол порою ставит совершенно не на тех, на кого следовало бы.

— Так что мама? — помогла ему Кристина.

— Моя мама, — Эр благодарно улыбнулся ей и принялся за жареный сыр, — была убеждена, что нервы проходят через сухожилия. Старшее поколение достаточно темное. Прогресс движут молодые силы.