— Есть конкретные предложения?

— В определенной мере… Часть материалов я уже для вас приготовил, а часть придется собрать вам… Меня, например, интересует, как Роберт Макайр комплектует разведывательное управление, основные тенденции…

— Не проблема, это я выясню завтра же. Что еще?

Даллес грустно улыбнулся:

— А ничего… Просто я очень рад, что такой чистый романтик и флибустьер занялся делом, которое принесет много пользы этой стране…

— Макайр — ваша креатура?

— Чепуха, — Даллес пыхнул трубкой. — Он креатура Гувера, но уж никак не моя.

Визнер понял, что получил свободу рук, — ему было известно, что раньше Даллес поддерживал Макайра; значит, что-то произошло, пахнет комбинацией, нет ничего прекраснее комбинации, это посильнее наркотика.

Через три дня Визнер сообщил Даллесу, что Макайр работает на износ, день и ночь проводит в доме; переместил либерала из «Лиги плюща» Рэйнолдса в Люксембург: слишком «радикален, пусть пересидит крутые времена подальше от Комиссии по расследованию, место тихое, но интересное, рядом Париж, может катать туда на отдых»; засунул в архивное управление Айвэна Полычко, натурализовавшегося украинца, мать и вовсе русская, а тот сидел на самых узловых проблемах, в ОСС пришел вместе с Донованом, ас.

Визнер говорил об этом, как всегда, весело и шумно, прекрасно понимая, что доставляет боль Даллесу, — речь шла о его людях, которые работали под ним не один год; тем не менее Аллен, пыхнув трубкой, ответил, что, видимо, Макайр руководствуется здравыми соображениями, не может же он просто так, за ради живешь, задвигать в угол талантливых людей: «Не будьте к нему строги, Фрэнк…»

— Не буду, — пообещал Визнер, — как скажете, большой босс с трубкой мира! Кстати, он предложил Марку Липшицу отправиться на Ямайку, пришло сообщение, что дедушка и бабушка Липшица дома говорят по-русски, только в синагоге говорят на исковерканном идиш…

Липшиц был посажен Даллесом на планирование долгосрочных комбинаций, узловой пост; тем не менее Аллен снова усмехнулся:

— Это уж по вашей линии, Фрэнк, боритесь за единокровца, сам бог велел!

— А вы-то к нему как относитесь?

Даллес задумчиво переспросил: