О'Дуайер поступил в полицию Нью-Йорка и вскоре провел десять блистательных операций, схватив убийцу Макдональда, за которым охотились сотни агентов в течение четырех лет, арестовал банду Эндрюса Валси — их было трое, а он один, — получил пулю в руку, пристрелил одного из мерзавцев, а других изуродовал так, что пришлось отправить в госпиталь; потом вышел на Банелли, тот был наемным убийцей, служил «Коза ностре»; старый полицейский Макрайен покачал тогда головой: «Не советую тебе связываться с мафией, сынок. Все, что угодно, только не они. Снесут голову, поверь». Тем не менее О'Дуайер скрутил мафиозо, хотя тот был на голову выше его и весил фунтов на двадцать больше.

Ночью к нему приехал Альберто Анастазиа, руководитель одной из семей мафии, которая контролировала порт Нью-Йорка и направляла деятельность «корпорации наемных убийц». Он приехал не один, а в сопровождении своего заместителя Энтони Ромеро и трех телохранителей; О'Дуайер не успел вытащить пистолет из-под подушки, вошли к нему, пользуясь набором отмычек, ступали по-кошачьи, пойди услышь шаги профессионалов…

— Послушай, парень, — сказал Анастазиа, сев рядом с кроватью О'Дуайера, — ты мне и впрямь нравишься, я люблю тех, кто лишен страха… Я сам такой же дурень… Но ты пошел не туда, поверь… Моего Банелли завтра отпустят под залог, ведь на меня работают лучшие адвокаты города… Я не хочу размазывать сопли об стену, вдруг кто заметит, что у тебя были гости, не надо этого. Тебе не надо, мне-то плевать, сам понимаешь, я, к сожалению, не смогу стать президентом этой страны, итальянец, а вот твое будущее зависит только от тебя.

— Если ты, паршивый бандит, пришел, чтобы убить меня, — сказал О'Дуайер, ощерившись, — убивай! Посмотришь, как умирают ирландцы…

— Если бы я хотел тебя убить, это бы уже сделали. Нет, я пришел к тебе с дружбой… Вот моя рука, пожми ее, и тогда я тебе расскажу, что я намерен тебе предложить…

О'Дуайер взял руку Анастазиа и начал медленно сжимать его пальцы; тот — тоже; в комнате было тихо, так тихо, что было слышно, как хрустят суставы; лицо Анастазиа стало красным от напряжения; О'Дуайер был по-прежнему бледен, никакого напряжения, только щерился, как волк.

— Ты победил, — сказал Анастазиа. — Не вздумай понудить меня встать на колени перед тобою, этого тебе не простят мои люди, я-то могу опуститься перед тем, кто сильней…

О'Дуайер отпустил его руку и сказал:

— Лучше пойдем в полицию. Пойдем, Анастазиа… Тебе многое простится, если ты сам придешь с повинной.

Тот кивнул:

— Верно. Скинут лет сорок… Получу всего двадцать, больше не натянут… И ты станешь лейтенантом, это уж точно… Но у меня есть иное предложение: мы купим тебе адвокатскую контору в городе… Нет, нет, нас защищать не надо! Нас защищает Таманни-холл, как-никак штаб-квартира демократической партии Нью-Йорка. А проработав тройку лет в адвокатской конторе, — ты ирландцев защищай, бедняков, набирай очки, — мы сделаем тебя судьей… А дальше — посмотрим… У тебя уже есть имя, ты сделал его без чьей-либо помощи, но теперь тебе нужна помощь, ирландец… Если ты не дурак, а человек, который хочет выбиться в первые… словом, в этой стране без помощи сильных невозможно подняться.