Солано несколько растерянно посмотрел на Гуарази; тот сидел напряженно, ни один мускул на лице не дрогнул, хотя о том, что сейчас говорил Роумэн, не знал, тот не посвятил его в это; вспомнил слова Лаки Луччиано о янки; неужели Лаки, как всегда, прав?

— Интересно, — повторил Сомоса, не сводя тяжелого взгляда пронзительно-черных глаз с лица Роумэна. — И что же ваш друг из Лондона намерен делать с этими письмами некоего никарагуанца?

— Это зависит от меня, — ответил Роумэн. — Только от того, какой будет моя судьба…

— Я хорошо гадаю по руке, — сказал диктатор. — Подойдите ко мне, я скажу, что вас ждет в будущем.

Роумэн поднялся, протянул Сомосе левую руку.

Тот долго, внимательно рассматривал линии его ладони, потом удивленно усмехнулся:

— Вы рано осиротели и поздно женились… Совсем недавно, судя по пересечению узелков… Вы были ранены? — он поднял глаза на Роумэна. — Перенесли тяжкое увечье? Это было года три назад? Видимо, во время войны?

— Четыре года назад, — кивнул Роумэн, — верно…

— Хорошая ладонь, — заметил Сомоса. — Будете долго жить, если не наделаете глупостей… Характер у вас вздорный.

— Значит, именно такой характер был угоден богу, если он наградил им меня…

Сомоса ждал, что Роумэн вернется за стол, но тот полез в карман куртки; Сомоса чуть тронул ногой стол, его кресло стремительно откатилось в сторону, а из-за занавесок вышли трое гвардейцев с пистолетами в руках.

Роумэн удивился:

— Ваше превосходительство, нас обыскали в приемной…

— Что за безобразие! — Сомоса возмутился. — Кто позволил обыскивать моих гостей?! Солано, почему вы не сказали мне об этом?

— Я… то есть… я, — Солано явно растерялся.

— Сеньор президент, — жестко продолжил Роумэн, — ту часть разговора, которую мне предстоит провести, желательно окончить без свидетелей.

— Вы имеете в виду этих психопатов? — он кивнул на гвардейцев. — У них вырезаны языки, это символы, а не люди, не обращайте внимания… Хорошо натасканные охотничьи двуногие… Я весь внимание, вы что-то хотели мне показать?

Роумэн, наконец, усмехнулся:

— Они не станут стрелять, если я вытащу из кармана бумагу?

— В этом кабинете не стреляют, — ответил Сомоса. — Наш безумный, неуправляемый, темный народ стреляет в других местах, правда, Солано?