Хотя «черепки» – не слишком ли скромно для всех тех людей? Как от великого до смешного, так от черепка до бриллианта – один шаг. А потому не будем скромничать: бриллианты, изумруды, рубины… Слишком уж безалаберно в минувшем веке разбрасывалась щедрая Россия истинным богатством – своими детьми. А когда опомнилась, оказалось, остались крупинки, мелкие осколки когда-то крупных самородков.

Это Роберт Рождественский. Неподражаемо-сильный и мудро-талантливый. Он тоже был здесь. Ещё в семидесятых, когда бывать у этих могил было не то что не принято – опасно. Но только не для гения. Ведь слово гения – как гранит: оно вечно. И при жизни, и после его смерти…

Есть ещё одно обстоятельство – увеличивающееся с каждым годом количество заброшенных русских могил в Сент-Женевьев-де-Буа. За прошедшие десятилетия эмигрантское сословие первой волны не то чтобы поредело – оно вымерло. А их потомки, слившись с французами, англичанами, немцами и прочими нациями, остались русскими разве что своими генеалогическими корнями. Другое дело, что многие из них до сих пор называют себя именно русскими. Как, например, Дмитрий де Кошко или Николай Лопухин, которого я встретил во время службы в храме Успения Пресвятой Богородицы при русском кладбище.

Странная это была служба. На двух языках – французском и русском. Происходящее в храме мне показалось неким волшебным таинством. После нежного французского душу согревали родные, с детства знакомые напевы на церковно-славянском. В какой-то момент меня охватила неописуемая благодать, этакий восторг!

Как и следовало ожидать, настоятель храма, отец Анатолий, тоже оказался из эмигрантской семьи; его мать – из рода Бартеневых, отец – француз. На мой вопрос о захоронениях на русском кладбище, священник посетовал, что да, трудности имеются. К сожалению, сказал отец Анатолий, кладбище не принадлежит русской общине – это муниципальная собственность города. Каждая могила находится на арендованной на определенный срок земле. Русских эмигрантов и их потомков здесь не хоронят уже с семидесятых годов, за исключением тех, кто приобрёл себе место на кладбище задолго до соответствующего запрета местных властей. Заплачено, скажем, за сто лет, сто лет могила будет находиться в неприкосновенности; срок аренды истёк – и на том месте может появиться новое захоронение. И в этом большая проблема. Ведь годы идут…

Я обратил внимание на сильный мужской голос, выделявшийся среди поющих. А потому не преминул познакомиться с единственным мужчиной в церковном хоре. Моим новым знакомым оказался Николай Михайлович Лопухин. Да-да, из тех самых! Прямой потомок князей Лопухиных, Оболенских и Трубецких.