Тан покачал головой:

– Все утонули. Только тебя удалось вытащить из воды.

– Что с лошадьми?

– Пропали. Все пропали.

– А пища?

– Тоже пропала. Я даже лук потерял в реке. У меня остались только меч на поясе да одежда, в которой был.

На рассвете мы вышли из своего убежища и отправились вниз по предательской долине. У выхода из ущелья нашли тела некоторых наших людей и трупы лошадей, застрявшие среди скал, когда вода спала.

Мы обыскали скалы и осыпи, пытаясь найти что-нибудь из припасов или снаряжения. К моей великой радости, я нашел свой сундучок, содержимое которого уцелело, хотя и намокло. Я разложил его на скале и, пока оно сохло, сделал из кожаной упряжи ременные лямки, чтобы нести сундучок на спине.

Тем временем Мемнон срезал полоски мяса с туши лошади и зажарил их на огне костра. Наевшись до отвала, мы захватили с собой остатки мяса и отправились в обратный путь.

Путешествие наше постепенно превращалось в кошмар. Мы карабкались вверх по крутым скалам и опускались в глубокие ущелья. Горам, казалось, не будет конца, и наши ноги в открытых сандалиях отвечали острой болью на каждый шаг. Ночью мы дрожали от холода вокруг дымного костра, сложенного из плавника.

На следующий день мы поняли, что заблудились и бесцельно блуждаем по горам. Я даже решил, что мы обречены умереть на голых скалах. Потом услышали шум реки и, перевалив через хребет, увидели новорожденный Нил, вьющийся по ущелью под нашими ногами. Однако это было не все. На берегу реки стояли цветные шатры, между которыми двигались фигурки людей.

– Цивилизованный народ, – сразу определил я. – Шатры наверняка сделаны из тканого материала.

– И у них есть лошади, – горячо поддержал меня Мемнон, показывая на стреноженных лошадей за лагерем.

– Смотри! – показал Тан. – Вон там что-то блеснуло на солнце. Это либо клинок, либо наконечник копья. Они умеют обрабатывать металл.

– Нужно узнать, кто они. – Мне не терпелось выяснить, что за племя обитает в таком негостеприимном краю.

– Они глотки нам перережут, – пробурчал Тан. – С чего ты взял, что горцы эти не такие же дикие, как горы, в которых они живут?

Много позже мы узнали, что эти люди называют себя эфиопами.

– А лошади у них великолепные, – прошептал Мемнон. – Наши ниже и не такие крепкие. Нужно спуститься и осмотреть их.

Царевич наш прежде всего лошадник.