Граф Ченсфильд, эрл Бультонский, вошел стремительно. Не здороваясь с джентльменами, он сразу проследовал к столику, загородил его и свирепо оглядел присутствующих.

– Ни глотка, пока не услышу разумного слова! Кстати, к вашему сведению: прокурор велел арестовать Бингля.

– Вот те на! За что?

– Пока неизвестно. Попробуем выяснить через Хирлемса.

Вудро Крейг беспокойно заерзал на стуле.

– Нет, Джакомо, причина ареста, пожалуй, и без Хирлемса понятна. Прокурор молодец! Недаром образина этого Маттео Вельмонтеса сразу бросилась мне в глаза… Я разгадал его. Знаешь, кто он таков, этот Маттео?

– Не загадывай загадок. Кто же он? Англичанин?

– Американец?

– Достопочтенный гражданин бультонских мостовых, родом с чердаков Чарджент-стрит. Это мистер Томас Бингль, родной брат художника Джорджа. Помнишь рассказ о мальчишке с обезьяной?

– Матерь божия! Кто же его узнал?

– Уильям Линс. Как только глянул на портрет, так и узнал паренька из Голубой долины.

– Значит, это стало известно и прокурору. Дело запутывается. Комиссия, похоже, пронюхала немало… Лорн, ты беседовал с ними?

– Нет еще. Но советую тебе, Джакомо: перенеси-ка все наличное золотишко на борт моего «Адмирала» и держи наготове шлюпку!

– Не вешайте носов, старики! Унывать рано. Алонзо еще не распознан?

– Нет. Вероятно, это действительно испанец.

– Послушайте, нет ли у него в самом деле сходства с Бернардито? Не может ли он оказаться самим Диего Луисом?

– Чепуха, Джакомо. С Бернардито у него нет ничего общего. Уж скорее он похож на тебя.

– На меня? Эх, Джузеппе, после гибели Чарли на меня в целом мире походить некому…

Лорд-адмирал подошел к столу, смешал в стакане несколько напитков и выпил одним глотком.

– Нынче предстоит работа. Членам комиссии я послал приглашение в Ченсфильд. Я задержу их там до утра. Джузеппе, побег пленников придется устраивать тебе.