Здесь вдову Форд порубили на куски. Дополнительная перчинка для следующей партии колбасок.

Мэтью уставился на висевшие и слегка покачивавшиеся внутренности. Да, миссис Таак весьма рачительно распоряжается мертвым телом — ничто из плоти, ни один орган не пропадает зря. Костный мозг, скорее всего, тоже идет в ход. Ногти она, правда, в продукт все-таки не добавляет. И зубы. Голову, наверное, раскалывают последней, чтобы достать мозги. Затем все варится вместе со свининой, делаются колбаски, помещаются в оболочки, а потом отправляются в коптильню. Очень экономически выгодно, весьма рентабельно.

Он думал, что сойдет с ума, стоя здесь на коленях — перед этим алтарем зла.

С яростным воплем миссис Таак ворвалась в комнату. Она занесла топор, он обрушился на голову Мэтью и глубоко вонзился в нее.

Вернее, в голову вдовы Форд, поднятую им с пола и резко выставленную перед своей головой.

Миссис Таак увидела, что разрубила не ту голову, и попыталась стряхнуть ее с лезвия топора, но тот засел крепко. Дама стала бить головой об пол, но это не помогло. Тогда она с гневным воплем наступила на голову ногой и стала спихивать, добавив к печальной участи вдовы Форд еще и такое издевательство. Предоставив миссис Таак этому занятию, Мэтью подполз к одному из ведер с кровью и ухватился за него. Преодолевая боль в ушибленных причиндалах, он кое-как поднялся на ноги и выплеснул кровь прямо ей в лицо.

Отплевываясь чужой кровью, миссис Таак выпустила из рук топор с головой, в которую он был воткнут. По ее лицу, волосам и передней части платья стекала темно-красная жижа. Шатаясь и подняв руки, чтобы протереть глаза, она вывалилась в коридор. Для верности Мэтью швырнул вслед ведро, но она уже успела отойти, и ведро с грохотом ударилось о стену там, где только что была миссис Таак.

Мэтью понимал, что она отнюдь не закончила. Он также понимал, что она ушла, дабы найти что-нибудь еще, чем бы его убить. Он огляделся по сторонам и увидел другой топор — прислоненный к корыту, с окровавленным лезвием. Инструмент мастера на все руки. Но куда же, черт возьми, подевался Башкан? Мэтью услышал, как миссис Таак снова позвала его. В ее срывающемся пронзительном голосе звучало отчаяние. Она, как и Мэтью, знала, что раз Башкан к этому времени не пришел, значит уже и не придет.

Мэтью поднял топор и, развернувшись к дверному проему, принял боевую стойку (от боли в паху — в полуприседе).

Когда миссис Таак вернулась, лицо ее было покрыто стекающей кровью, как маской. В каждой руке она сжимала по ножу из своей коллекции.