Проявилось и традиционное поверье: «Царь хороший, бояре плохие». Это не государь, говорили в народе, сделал такое нововведенье. Он-то даровал истинную волю. А вот дворяне решили все переиначить себе во благо. За свободу начали бороться с новым запалом, так что с марта и по конец мая для подавления мятежей пришлось задействовать 64 пехотных подразделения и 16 кавалерийских полков. Три сотни казаков помогали усмирять крестьянское недовольство.

В Спасском уезде Казанской губернии бунтовало село Бездна. Там нашелся свой предводитель – Антон Петров, крестьянин, местный. Он же толковал Манифест на свой лад: что вся земля принадлежит крестьянам, и та, что исконно находилась во владении помещиков, – в первую очередь. Что никакой барщины и оброка отныне не существует, а попытки выгнать крестьян на работу должны пресекаться. Бездна ответила воодушевленным согласием.

Петров нашел единомышленников не только в своем селе, но и в семи десятках других. Его слушали по той лишь причине, что слова крестьянина безумно нравились бывшим крепостным. Антон Петров толковал не о воле, а о вольнице, о невиданном до сей поры разгуле. Ради осуществления своих целей крестьяне были готовы жечь и убивать.

Графа Апраксина отправили в Бездну с войсками. Положение в Спасском уезде становилось слишком серьезным. Поначалу граф вел переговоры и просил только одного – выдачи Петрова. На это ему ответили отказом. А затем началась стрельба, сразу же погибли шестьдесят человек.

Реформу ругали не только крестьяне. Чернышевский, Герцен и Огарев, всегда негативно настроенные к власти, в различных изданиях писали о том, насколько она плоха. Звучали и открытые призывы к восстанию.

Протесты вызывали и Уставные грамоты. Эти документы должны были подписать все помещики и крестьяне, ведь там устанавливались размеры земельных наделов, которые получали освобожденные крепостные, и то, какую цену они обязаны за это уплатить. Жаловались на все: не нравилась земля (считалось, что выделяется самая негодная и бедная), размер повинностей за нее (слишком большие по сравнению со стоимостью земли), сроки уплаты. Чем плодороднее была губерния, тем яростнее велись споры. Разумеется, каждый хотел получить кусок получше! Но отдавать «годную» землю помещики не спешили.

Бывали и другие сомнения: взять землю – не означает ли это заново к ней «прикрепиться»? Нет ли в этом деле уловки? А вдруг окажется спустя несколько лет, что крестьяне заново поделены между землевладельцами, раз подписали Уставную грамоту! Уговоры и угрозы, увещевания и открытое давление: чтобы завершить дело, прибегали к разным возможностям. Лучше всего описал эту ситуацию Николай Некрасов: