– Я говорю – не было, значит – не было!

Сонька мрачно задумалась.

– Это тот самый лак? – поинтересовалась Танька, глядя на её руки.

– Какой – тот самый?

– Ну, тот, который она нашла на помойке?

Сонька вместо ответа плюнула в Таньку. Та увернулась.

– Сука, хоть что-нибудь ты узнала?

– Она какую-то бабу клеила. Где-то около института. А эта баба была на «Лексусе».

– Номера?

– Московские. Семьдесят седьмой регион.

– Если так – пожалуй, всё обойдётся, – решила Сонька, – баба на «Лексусе», да с московскими номерами тут говно жрать не будет ради какого-то телефона и четырёх-пяти косарей.

– Каких ещё четырёх-пяти косарей? – прищурилась Танька, – она и деньги взяла?

На лице у Соньки не дрогнул ни один мускул.

– Не знаю. Просто предполагаю, что могла взять, а потом заныкать. Она ведь всё всегда прячет по всем углам, как собака – кости! Потом сама не может припомнить, куда что сунула сдуру.

Танька прицельно плюнула «Орбитом». Он попал Соньке в щёку. Сонька молниеносно его смахнула, затем стянула с Юльки ботинок и запустила им в Таньку. Та увернулась и высунула язык немалой длины. Но в ту же секунду он был прикушен, так как второй ботинок, брошенный с дикой силою вслед за первым, звонко ударил Таньку по лбу.

– Вот это я буду помнить, – сухо пообещала Танька, достав платочек и тщательно отерев им место удара, – это я буду помнить до конца дней своих!

– Ты знаешь, я тоже вряд ли это забуду, – проговорила Сонька между взрывами хохота, – это было самое лучшее из того, что я в жизни видела!

В дверь опять постучали.

– Читать умеешь?

– Сонька, открой, пожалуйста! За мной гонятся!