– Маринка! Маринка! – визжала Сонька, дёргая дверь. Расплескав с треть ванны, Юлька вскочила. Её сознание прояснялось медленно – как стекло трамвая, заиндевевшее от мороза и согреваемое дыханием. Осознав, наконец, где она находится и что это зовут её, Юлька перелезла через борт ванны и отодвинула шпингалет. Охваченная тревогой Сонька влетела. На её правой щеке алели царапины.

– Чёрт! Я думала, ты утопла! Ты тут спишь, что ли?

– Да, случайно уснула, – призналась Юлька, сняв с вешалки полотенце, – а вы там что, подрались?

– Пришлось этой твари дать по ушам! Она убежала. Быстренько одевайся! Надо валить отсюда, пока за ней не пришли. Мне не очень хочется, чтоб меня за её дела пригладили утюгом.

– Хорошо, я скоро.

Сонька не уходила. Ощущая неловкость под её взглядом, Юлька кое-как вытерлась, обмотала ногу бинтом и быстро оделась.

– Что у тебя с ногой? – поинтересовалась Сонька, глядя на старый бинт, валявшийся на полу.

– На гвоздь наступила. Ранка не заживает никак.

Зачехлив гитару, вышли на улицу. Побрели к вокзалу. Дворники расчищали повсюду снег. Сонька грызла семечки, доставая их из кармана куртки. Юлька, шагая, бросала взгляды на длинноносый профиль работницы туалета. Она ей чем-то напоминала лисичку – неторопливую, осторожную, но способную, если что, совершить бросок стремительней кобры и ухватить зубами крепче бульдога. Её, казалось, ничем нельзя было испугать или удивить. У Юльки возникло вдруг искушение рассказать ей всё. Она с огромным трудом его подавила.

– Слушай, а как тебя на самом деле зовут? – вдруг спросила Сонька таким задумчивым голосом, будто бы обращалась к самой себе, а не к своей спутнице.

– Так меня и зовут – Маринка, – сказала та, покраснев. Сонька улыбнулась.

– Ну, хорошо. А за что сидела?

– Да ни за что. Я только в СИЗО была.

– Условным отделалась?

– Оправдали.

– Ясно.

– А ты сидела за что?

Сонька помолчала, сплюнула шелуху и проговорила:

– Да покалечила одну мразь. Мы с ней жили вместе, и она у меня, когда я спала, попыталась вытащить из карманов деньги и золотой мобильник.

– Я не воровка и никогда ею не была, – ответила Юлька, – но если ты так серьёзно думаешь, что я – мразь, давай распрощаемся.