«Государь Император находится в Пскове, куда выехали к нему экстренным поездом из Петрограда уполномоченные Государственной Думы Гучков и Шульгин. Это всё можно объявить в печати».

В 18 ч 18 мин генерал Янушкевич оттарабанил в Петроград, что для встречи дорогих гостей всё готово!

Поезд был задержан в Луге, где пришлось вести переговоры c местным революционным комитетом. Замучились, перенервничали и опоздали почти на два часа. Им не дали оправиться от нелегкого пути, повели прямо к царю. Однако уже в приёмной Гучков понял, что планы меняются. Растерянный Рузский ожидал их у стола флигель-адъютанта и без всяких политесов быстро сунул Гучкову телеграфный бланк, будто тот жёг генералу пальцы.

– Вот! Только что подписал в трёх экземплярах. Просил до ужина не беспокоить.

Гучков перевел дух – всё же вести переговоры с самодержцем пусть и при поддержке заговорщиков, уговаривать его совершить политическое самоубийство – удовольствие сомнительное. Он поклонился, спрятал в карман драгоценную бумагу и вернулся в свой вагон, забыв про хромоту и шагая так быстро, что ведомому Шульгину пришлось бежать трусцой.

Предупредительный железнодорожник с офицерской выправкой уведомил думцев, что колею надо освободить для воинского эшелона, и их состав будет перемещён на полчаса в тупичок. Рассеянно кивнув, Гучков залез в вагон, посмотрел на проползающий мимо перрон, присел к дорожному столику, не снимая верхней одежды, и погрузился в чтение.

– Что за…? – вскричал он почти одновременно с Шульгиным, прочитав условия отречения.

Гучков вскочил и начал нервно вышагивать по тесному купе. Шульгин ещё и ещё раз перечитывал манифест, силясь понять, каким образом можно нивелировать последствия такого оригинального царского решения.

– Всем через полчаса быть готовыми! – громко скомандовал Гучков штурмовикам в коридор. – Всё, Василий Витальевич, светские беседы кончились, теперь заговорит оружие!

“Всё” наступило гораздо раньше, буквально через несколько секунд. Казалось, прямо в буксах, осмотренных внимательным железнодорожником с офицерской выправкой, начался быстротекущий физико-химический процесс со значительным выделением энергии в небольшом объёме за короткий промежуток времени. Щебенка, выбитая с насыпи, картечью вжикнула в разные стороны. Вагон подпрыгнул на рельсах, как косуля, застигнутая врасплох на водопое, сгорбился в воздухе, согнувшись пополам, рухнул обратно на грешную землю, ломаясь сам и ломая всех, находившихся в нем. Паровозик, на секунду встав на дыбы, как ретивый конь, с размаху грохнулся обратно на рельсы, ткнулся рылом в приземлившиеся обломки, навалился на них всем своим стальным туловищем, размазывая по шпалам и насыпи то, что секунду назад было вагоном первого класса, пронзительно завопил, истекая паром. От разбитых керосинок слабо пыхнул огонь и пошёл заниматься, прогуливаясь по горючим обломкам.