– Значит, мы уходим от ворот?

– Сделай это прямо сейчас. Держи людей в кулаке. Расскажи им, как мы собираемся перебить германских ублюдков. И жестко обрывай каждого, кто хотя бы намекнет на присоединение к мятежникам. Смотри, чтобы остальные центурионы делали то же самое. – И Тулл оставил Фенестелу исполнять его распоряжения.

Ему предстояло более важное дело.

Время шло; должно быть, минуло уже больше часа, Тулл не знал этого наверняка. Восьмая, Девятая и Десятая когорты Пятого присоединились к остальным солдатам своего легиона и вслед за легионерами Двадцать первого побрели по обширной болотистой пустоши, раскинувшейся за стенами лагеря. Благодаря вмешательству Тулла Двадцатый легион, остававшийся в стенах лагеря, сохранил порядок построения. Вместе с когортой Тулла Двадцатый ждал, когда Цецина, его свита и обоз последуют за сохранившим верность Первым легионом к Рейну. После этого должен был выступить Двадцатый, формируя арьергард. А мятежные Пятый и Двадцать первый пусть остаются там, где они находятся, приказал Цецина. «Они достаточно быстро придут в чувство, когда увидят, что мы уходим», – сказал он.

Решение было рискованное, но никто не мог предложить ничего лучше. Задерживаться и пытаться переубедить мятежных солдат было бы слишком опасно – германцы могли напасть в любой момент.

Тулл предложил, чтобы его когорта шла впереди Двадцатого легиона, и Цецина согласился. Слишком поздно центурион сообразил, что оказался в колонне позади обоза. Даже в обычных условиях это место считалось самым неприятным – приходилось вдыхать разнообразные ароматы и шагать по дерьму. Но в этот день солдатам его когорты предстояло еще и толкать повозки, если те застрянут в грязи.

«Если», – грустно подумал Тулл. Скорее не «если», а «когда». Колонна не успела пройти и полмили, как ее медленное, словно у улитки, продвижение полностью прекратилось. Тулл подбежал к последней повозке, телеге с низкими бортами, нагруженной разобранными стрелометами.

– Что происходит? – спросил он у возницы, крошечного старичка с редкими седыми волосами на голове.

– Повозки впереди остановились, господин, – подобострастно и вместе с тем лукаво ответил тот.

– Это я вижу, – ядовито заметил Тулл. – Почему они не двигаются? Потому что повозки перед ними стоят? – произнес он, упреждая пояснения седого.

– Полагаю, именно поэтому, господин. – Седой поудобнее устроился на своем сиденье, держа поводья в одной руке и ковыряя в носу указательным пальцем другой; казалось, ему совершенно неинтересно происходящее вокруг. – Именно поэтому.