– Да вовсе не боюсь!

– Тогда давай с горки съедем.

Для ярмарочного веселья Прямской взвоз закатывали снегом, как горку.

– Не поеду, – отпёрся Ваня. – Что мы, дети малые? Я на службе!

– Если не поедешь, я батюшке на тебя нажалуюсь, Ванька. Навру ему чего-нибудь, и он тебя совсем изведёт, понял?

– У меня санок нет. Верхом на пистолете, что ли, кататься?

– Санки я найду, – покровительственно ответила Маша.

Она уже приметила у Прямского взвоза Нюшку Постникову с санками. На прошлую ярмарку Маша давала Нюшке покрасоваться свой платок с петухами, теперь Нюшкина очередь чего-нибудь дать.

А Семён Ульянович с Ефимьей Митрофановной и вправду были на ярмарочной площади. Они отправились на богослужение и не спеша, с должной важностью продвигались через толпу к Троицкой церкви. Ефимья Митрофановна шла гордая, потому что все встречные вокруг кланялись её мужу. Петька плёлся сзади за отцом и матерью, страдая, что ему придётся отстоять долгую нудную службу, лишь тогда родители отпустят его на волю.

Впрочем, ярмарка жила своей жизнью. Неровные ряды из прилавков, палаток, ларьков и лёгких балаганов перегородили всю площадь. Пёстрая толпа растекалась множеством рек, шевелилась, перемешивалась и гомонила. Торговцы нахваливали товар, покупатели рядились, галдели снующие в народе мальчишки, вопили продавцы пирожков и сбитня, канючили нищие, взвизгивали собаки, которым отдавили лапу, где-то от души хохотали, где-то яростно ругались, где-то кричали: «Держи вора!». Ванька Чумеров, махая руками, хвастался приятелям, какого он поймал сома. Бабы сбились в табун в кожевенном порядке и слушали тётку Лукерью, которая рассказывала, как избила мужа ухватом. Солдаты-рекруты, вечно голодные на казённом харче, тёрлись в обжорном ряду. Казак-годовальщик примерял полушубок. Яшка Битюгов, потерявший ногу в битве под Переволочной, сидел на низенькой скамеечке и стрекотал на балалайке. Поп святил грустную пятнистую корову. Парень выбирал бусы для девушки. Какой-то пентюх из деревни впёрся в толпу верхом на лошади, и на него орали, чтобы не потоптал людей. Сванте Инборг, безответно тоскующий по далёким шведским внукам, опять пришёл на ярмарку с куклами-рукавицами и забавлял детвору представлением. Поверх просторного гомона плыл ясный колокольный звон.

Возле Троицкой церкви Семён Ульянович увидел Емельяна, бывшего сотника из служилых полковника Чередова.

– Здорово, Емеля, – подошёл Семён Ульянович. – Давно с розыска?

По приказу губернатора Емельян с командой гонял вверх по Тоболу и Туре, чтобы поймать беглых раскольников.