– Зачем нам Баатаржаргал? – испугался Онхудай, почуяв недоброе.

– Сейчас я мог бы жить в Потранг Марпо, – задумчиво произнёс Цэрэн Дондоб. – Русские просидели бы зиму в своей крепости, а летом пришли бы в Яркенд, и я, покинув покорённую Лхасу, утопил бы их в песках Такла-Макан. Вместо этого я морожу Солонго в снегах Доржинкита. А виноват ты, зайсанг, и твоё тщеславие потомка Бодорхона, обделённого наследством.

Могучий воин еле пролез через вход в юрту.

– Баатаржаргал, сломай зайсангу правую руку, – приказал нойон.

Онхудай побледнел, но не возразил ни слова.

Баатаржаргал присел рядом с Онхудаем в позе «туулай», спокойно наклонил зайсанга, положил его руку себе на колени и ударил сверху вниз локтем. Хрустнула кость. По лицу Онхудая покатились капли пота.

– Это ещё лёгкое наказание за те полгода, которые я подарил Китаю, – сообщил Цэрэн Дондоб. – Теперь уходи, зайсанг.

Безмолвно корчась от боли, Онхудай убрался из юрты.

– Мне кажется, тебе приятно было видеть его унижение, – тонко заметил нойон Ходже Касыму.

– Я много претерпел от глупости этого человека, – согласился Касым. – Могу ли я попросить тебя о милости, могущественный нойон?

– Проси.

– Я здесь – гость зайсанга, но его расположение для меня потеряно. Дозволь мне считаться твоим гостем, чтобы уклониться от гнева зайсанга?

– Что ж, считайся моим гостем, бухарец, – разрешил нойон.

Глава 13 Ева без яблока

Глава 13

Ева без яблока

Назифа не признавала Хамуну мусульманкой. Шахада, принесённая невесть где невесть когда, – не клятва. Хотя, конечно, дело было не в шахаде. Если Хамуна мусульманка – значит, она жена Ходжи Касыма, и обладает такими же правами, как сама Назифа. Однако гордая Назифа не могла с этим смириться. Нет, Хамуна – язычница и всего лишь наложница, и прав у неё никаких нет. Поэтому Сулу-бике Назифа брала с собой в мечеть, а Хамуну – только на рынок. Там и встретил их обеих Новицкий.

Григорий Ильич давно уже бродил вокруг Бухарской слободы, желая увидеть сестру Акони, но женщины бухарцев слишком редко выходили на улицу, к тому же почти все они носили паранджу. Впрочем, здесь, на севере, волосяную сетку чачван, закрывающую лицо женщины, делали редкой, чтобы зимой не индевела от дыхания и не мешала смотреть, и зоркий человек мог угадать облик той, что скрывалась под одеянием. А Григорий Ильич был зорким. Он быстро определил Назифу, старшую жену Касыма, – немолодую, но стройную, холёную и властную красавицу. И вот теперь Назифа вела за собой по рынку невольницу Ходжи. К удаче Новицкого, Назифа облачала язычницу Хамуну даже не в паранджу, а в чадру, хоть и глубокую.