– Я с тобой! – решил он. – Давно хотел доменну печь начертить! И к отцу Исаакию в Далматову обитель надобно!

Леонтий заёрзал на лавке, краснея как девушка.

– Негоже, батя, – робко возразил он. – Не по летам тебе…

– Помалкивай про лета! – отсёк Семён Ульяныч.

Варвара в досаде забренчала чугунами в печи.

Ефимья Митрофановна внимательно разглядывала Леонтия.

– Останься со мной, старый, – вдруг попросила она супруга. – Вот умру – тогда накатаешься, наскачешься, козёл колченогий.

– Я те умру! – пригрозил Семён Ульяныч.

В конце октября Леонтий, Касым и татары, нанятые Касымом, выехали из Тобольска вверх по Тоболу – туда, где ветра гудели над степями Тургая.

Приближалась зима. Остывшая земля затвердела, как доска; копыта коней колотили по ней, точно молотки. Мглистые рассветы, казалось, еле выползали от малокровия. Равнины заиндевели тусклыми пятнами синевы. Бежали куда-то прочь косматые шары перекати-поля. Просторы безжизненно опустели, и мучительно-высокое небо словно ввалилось от голода.

Ходжа Касым размышлял о предстоящей встрече с Онхудаем. Степняк коварен, будто скорпион. На Ямыш-озере он забрал у Касыма пояс с золотом, а пайцзу не отдал, пообещав сделать это, когда получит плату за Улюмджану. Но Касым никогда не заплатит ему такую безумную цену – пятьсот лянов. И сейчас Онхудай может повторить свою уловку: возьмёт золото, но не отдаст Ваню – дескать, отпустит его после выкупа за сестру. Как не угодить в эту ловушку снова? Касым поделился опасениями с Леонтием.

– Думаю, что зайсангу не следует видеть меня, – сказал Касым. – Если зайсанг увидит меня, то поймёт, что я очень желаю заполучить пленника; выходит, с его помощью можно принудить меня вернуть долг. Онхудай отнимет у меня пятьдесят лянов, но оставит Ваню себе как залог.

– И что делать? – спросил Леонтий.

Они ехали рядом и говорили негромко.

– Я укроюсь, а переговоры веди ты, – предложил Касым. – Зайсанг не будет требовать у тебя выкуп, который назначил другому. А про меня скажи, что я привезу ему золото зимой, когда поеду с караваном в Кашгар.

– Я-то скажу, мне не в тягость, – неохотно согласился Леонтий, – однако же вдруг что не так пойдёт? Не хочу быть виноватым.

– Всё будет хорошо, – заверил Касым.

Едва вдали на тёмной линии окоёма проступило крохотное остриё шатра над ханакой, Касым остановил лошадь.

– Подожду вас здесь, в лощине, – сказал он.

Леонтий с татарами поскакал дальше.