— Мазар Есет-батыра, да будет память о нем вечной, там, вон за той сопкой, — указал камчой проводник на один из лысеющих невдалеке холмов.

— Тохтар! Ты с милиционером обогнешь, сопку справа и, если все спокойно, дашь мне знать взмахом своего борика[1]. Старайтесь подъехать как можно незаметнее, более чем на прицельный выстрел к мазару не приближайтесь. Давайте одежду, — приказал Ермеков своим спутникам.

Милиционер, подавая Молдабаю старенький чапан и борик, которые тот надевал в таких случаях, спросил:

— А если на банду нарветесь, товарищ начальник?

— Да уж скорее бы! Ты бы и один до смерти перепугал бандитов своим видом, — глядя на осунувшееся, прокопченное до черноты лицо молодого милиционера, улыбаясь, ответил Ермеков. — Ну а если что… выстрелы, надеюсь, услышите? — одеваясь и засовывая наган за ремень, добавил он.

Через полчаса, заметив условный сигнал проводника, Молдабай закинул за спину двустволку и, не торопясь, двинулся к сопке.

В этот день у мазара известного в округе Есет-батыра его должен был ждать охотник-беркутчи Сапар, который хорошо знал все тропы, колодцы, забытые временем пещеры, курганы и развалины этой местности. Надеясь, что охотник наткнется на следы или пристанище бандитов, Ермеков поручил ему охотиться в Арыскумских и Каракумских степях.

Подъезжая к мазару, Молдабай увидел пару пасущихся возле него лошадей и слабый дымок, вьющийся сквозь обвалившийся свод гробницы. Спешившись, он привязал коня и осторожно приблизился к входу. «Кто бы мог быть хозяином второй лошади? Очень она худа и слишком уж на ней убогое седло. Вряд ли на такой кляче будет ездить бандит», — решил Ермеков. Из мазара, между тем, донесся знакомый бас охотника Сапара. Молдабай уловил почтительное обращение: «Агай». «Агай? Значит, второй, должно быть, какой-то старик», — заключил он и вошел в мазар.

У небольшого костерка сидели Сапар и седобородый старик, который, увидев за плечом Молдабая ружье, тревожно приподнялся и настороженно посмотрел на пришедшего.

— Ассалаумагалейкум! — уважительно приветствовал их Ермеков, протягивая руки старику и охотнику.

— Просим к нашему костру, дорогой Бореке, — радостно пригласил Сапар, называя Молдабая условленным между ними именем.

— Вообще-то у меня срочное дело, время поднимает. Но немного отдохнуть и выпить чайку я бы не отказался.

— Эх, сынок! О душистом, крепком чае сейчас можно только вздыхать. Времена сам знаешь какие: три года как началась эта проклятая война, пьем пустой кипяток. Одно радует: дела на фронте пошли на лад, и в народе поговаривают о скорой победе.